Мимо проехал крытый фургон с запасами пищи. За ним обычно появлялись глайдеры с открытыми прицепами, но сегодня их не было видно, как Гедимин ни выглядывал с платформы. С Шахтёрского аэродрома медленно выбиралось что-то, больше похожее на пассажирский глайдер с приезжими с материка.

— Приближается, — Хольгер тоже заметил транспорт. — И ещё два идут следом. Интересно, кто там, и куда он собрался.

— Отойди от края, — буркнул Линкен. — Макаки без охраны не ездят.

Глайдер между тем набирал скорость, чтобы снова сбросить её перед платформой. Это был странный транспорт — со слишком высокой крышей, очень длинный, сцепленный из двух частей, с несколькими раздвижными люками, предназначенными явно не для людей — людям хватило бы и меньшей высоты. Борта были раскрашены в цвета «Вестингауза».

Транспорт остановился, открывая люки. Внутри было пусто — ни приезжих с материка, ни охранников. Водитель-сармат выглянул из кабины и нетерпеливо помахал рукой.

— «На борт»? — удивлённо мигнул Хольгер. — Это приехало за нами? Очень интересно…

Его аккуратно отодвинули в сторону — рабочие со станции уже забирались в глайдер. Транспорт громко загудел. Гедимин, выловив растерянного Айрона из толпы, поднялся на борт и пробился к иллюминатору. Они были вдоль каждого борта — вытянутые в высоту, такие, что смотреть в них мог и филк, и обычный сармат. Под ними приделали поручни, ещё два проложили по потолку, но плотность загрузки и так не позволила бы пассажирам упасть.

— Не знаю, зачем это макакам, — пробормотал Линкен, разглядывая ту часть глайдера, которая была видна — она быстро уменьшалась по мере заполнения. — Но тут, по крайней мере, есть крыша и борта.

— Кто-то потратился на пассажирские глайдеры, — хмыкнул Константин, пробираясь к своим сарматам и проталкивая перед собой лаборанта. — На второй год работы станции.

Все три глайдера Гедимин смог рассмотреть на конечной остановке, перед воротами АЭС, после высадки на новую высокую платформу. Спуск вёл прямо на пропускной пункт, в обход въезда для грузовых глайдеров. Транспорты разгружались по очереди — каждый из них был настолько длинным, что двум одновременно не хватало места.

— Ну, как тебе глайдер? — Иджес ткнул задумавшегося сармата в бок. — Доехали как мартышки!

— Я видел в фильме — в транспорте бывают ещё и сидячие места, — отозвался Гедимин. Иджес фыркнул.

— Напиши Фюльберу, пускай сделает!

Линкен, хмуро посмотрев на него, провёл пальцем по шраму. Иджес под его взглядом озадаченно мигнул и на всякий случай придвинулся к Гедимину.

— А тебе что не по нутру?

— Слишком уж они… подлизываются, — медленно проговорил Линкен, кивнув в сторону поста охраны — на ближайших людей, которые были в поле зрения. — Чего хотят? Работать на них нам и так пришлось бы.

— Они сделали нам удобно, — пожал плечами Хольгер. — Не вижу в этом ничего плохого.

Линкен резко выдохнул и развернулся к нему.

— Нам? Для нас они не пошевелились бы! Им опять что-то нужно. Чего ещё они захотят за свои подачки⁈

Гедимин пожал плечами и шагнул к воротам.

— Идём уже. Работы много.

…Константин выглянул в коридор и жестами показал Гедимину, что сфера уже в дробилке, и Айрон возвращается. Лаборант появился через полминуты, с ног до головы завёрнутый в защитное поле; к экранирующей оболочке не мог прилипнуть ни один атом ирренция, но всё же Айрон держал руки на весу и старался ни к чему не прикасаться. «Можешь трогать,» — жестами сказал ему Гедимин. Лаборант неуверенно усмехнулся, но руки оставил на весу, только слегка опустил их.

«Он правильно делает,» — сказал Константин и подошёл к воротам. «На дезактивацию, оба.»

… — Уже привык к весу урана? — спросил Гедимин, возвращаясь из душевой на нижний ярус.

— Я могу его нести, — кивнул Айрон, рассматривая свои руки. — А шрамы скоро появятся?

Гедимин мигнул.

— Ничего не будет.

— Даже если я буду работать с этими сферами ещё десять лет? — лаборант недоверчиво покосился на него.

— Поле защищает, — нехотя ответил Гедимин. — Ты читал теорию? Вообще не понимаю, чему вас учат.

Он хотел повернуть в лабораторию, но сквозь приоткрытые двери услышал сердитый голос Линкена — взрывник снова рассуждал о «мартышечьих подачках». Гедимин недовольно сощурился — на его памяти эти споры ни разу не привели ни к чему хорошему.

— Опять Саргон? — донёсся из-за двери раздражённый голос Хольгера. — Помню я, что он «готов был дать» сарматам! До сих пор шрамы на рёбрах…

— Сдох давно твой Саргон, — скрипнул зубами Гедимин, вспомнив неисправные истребители. Мёртвый пилот с раздробленными ногами тоже всплыл в памяти, и ремонтнику с трудом удалось от него отделаться, резко свернув в хранилище. Когда ворота закрылись, а голоса спорщиков затихли, мысли сразу потекли по другому руслу. Гедимин мельком взглянул на урановую сферу- процесс только начался, и мешать ему не следовало — и подошёл к облучателю. Обойдя его со всех сторон, сармат растерянно хмыкнул и жестом подозвал Айрона.

— Вспышек стало больше, — заметил тот, потыкав пальцем в защитный экран. — Весь ряд тяжёлых металлов светится ярче. Особенно свинец.

— Сходи за анализатором, — попросил Гедимин, направляя на себя генератор защитного поля. Это была «Оджи» — второй образец в мире, усиленный капсулой с ирренцием (ещё полграмма пришлось извлечь из-под урановой сферы, ослабив синтезирующее излучение, но генератор был нужнее).

Лаборант вернулся быстро, принеся с собой обрывок ругательства на сарматском языке, — Линкен, как и следовало ожидать, с течением спора не успокоился, а распалился ещё сильнее. «Закончу здесь и пойду унимать его,» — подумал Гедимин, забирая у филка анализатор и прикасаясь к защитному экрану напротив образца оловянной фольги. Побочных вспышек рядом с ним было немного — меньше, чем перед свинцовой пластиной — но они появились, и сармат понимал, что это означает.

Он уже погрузил манипулятор в защитное поле и почти дотянулся до