и ускорились в 1960–1970-х годах, но истоки перемен отсылали к военным и послевоенным временам – к той поре, когда ветераны вышли из бойни на советско-германском фронте, объединенные чувством того, что они заслуживают особого отношения со стороны остального общества.

Но вернемся в самое начало. При Сталине политическое руководство с подозрением воспринимало желание ветеранов организоваться. Со смертью диктатора ситуация тоже не изменилась. Вплоть до 1950-х годов официальный политический дискурс продолжал отрицать любую легитимность или необходимость ветеранских организаций при социализме. Разумеется, такое отношение со стороны партийного начальства не означало, что все ассоциативные связи между ветеранами – формальные, полуформальные и неформальные – после демобилизации обязательно разрывались. Зачатки ветеранского движения сохранялись на протяжении всех послевоенных лет, не попадая на экраны партийных радаров.

Это имманентное ветеранское движение интегрировалось на нескольких формальных уровнях. На самом базовом уровне ветераны разделяли чувство избранности, которое побуждало их однотипно вести себя в определенных ситуациях. (Этот феномен будет рассмотрен в следующей главе.) Они также продолжали интенсивно общаться друг с другом. Наиболее прочными их связи оказывались внутри партии, которая превратилась если и не в организацию ветеранов, то, по крайней мере, в такую организацию, где участники войны численно преобладали[754]. Второй институциональной средой, где ветеранские сети пустили глубокие корни, стала армия[755]. За пределами этих властных институций, то есть в том социальном пространстве, куда вернулось большинство фронтовиков, неформальные взаимодействия оставались важными, не составляя, однако, какой-то особой сетевой конструкции. Ветеранские агрегации возникали и распадались, образуя нестабильную структуру, похожую на капли ртути на неровной поверхности: ветераны тянулись друг к другу, когда судьба сводила их вместе, но такие взаимосвязи быстро разрушались под гнетом послевоенной жизни с ее беспорядком и неустроенностью – только для того, чтобы снова сложиться где-то в другом месте[756].

Иногда эти нестабильные группы ветеранов образовывали что-то вроде временных сетей[757]. Выкристаллизовываясь на периферии армейского или партийного взаимодействия, их ядра порой могли даже формализоваться, становясь менее аморфными. В 1945 году, в день окончания войны, группа бойцов 53-й гвардейской стрелковой дивизии, сформированной осенью 1941-го из московских партийцев, решила собираться два раза в год: 9 мая – в годовщину Победы, и 15 октября – в годовщину формирования дивизии. Через год эти люди начали называть себя «ветеранским советом» своего подразделения. Помимо ежегодных встреч, они выступали с лекциями на предприятиях и в учреждениях, делясь своим боевым опытом. Группа сохранилась и в послевоенные годы, насчитывая в 1958 году 700 членов. В 1956 году новообразованный Советский комитет ветеранов войны (СКВВ) был неприятно удивлен, узнав о ее существовании: «Что это за группа? Что это за Совет? Распустить, разогнать!»[758]. Правда, в итоге организацию все же включили в состав функционировавшей при Комитете секции бывших фронтовиков, причем ей даже разрешили сохранить собственную организационную структуру[759]. Тем не менее в том же году СКВВ потребовал, чтобы все иные «организованные группы ветеранов» прекратили свою деятельность. Примерами конкурирующих объединений, о которых идет здесь речь, могут послужить ветеранская группа из Киева и ветеранская ассоциация из Владивостока. Последняя была основана в 1952 году на базе Музея истории военно-морского флота, называла себя «секцией ветеранов борьбы за Советскую власть в Приморье» и работала под патронажем политуправления Тихоокеанского флота. Позиция СКВВ была однозначной: «Эти и аналогичные им группы ветеранов войны, имеющиеся в других местах, должны быть распущены, их члены должны влиться в местные филиалы Советского комитета ветеранов войны»[760].

Но, вероятно, гораздо большие огорчения руководству СКВВ доставляла первая из упомянутых выше организаций, которая в послевоенные годы представляла собой довольно нетипичный пример формальной структуры. Она появилась на Украине, где местный комитет ветеранской взаимопомощи не только превратился в ассоциацию республиканского уровня, но и вполне официально просуществовал до 1951 года, а затем продолжал работать негласно. Об этой организации нам известно из письма, которое ее активисты после расформирования в 1956 году направили в СКВВ. Согласно этому документу, создание организации было инициировано в 1944 году группой офицеров-инвалидов, работавших в Военном отделе ЦК Коммунистической партии Украины. По их инициативе киевский горком партии учредил Комитет помощи офицерам-инвалидам войны, организационно связанный как с горвоенкоматом, так и с горисполкомом. Основной задачей комитета было содействие исполкому и военкомату в реинтеграции инвалидов-фронтовиков в гражданскую жизнь. Совместно с местной администрацией и партийными организациями комитетский актив старался улучшить работу учреждений социального обеспечения, а также помогал возвращающимся офицерам в поисках трудоустройства и жилья, а также в получении продовольственных карточек, медицинской помощи и санаторного лечения[761].

Совместным решением ЦК КП(б) Украины и украинского правительства от 14 июля 1945 года деятельность комитета была поднята на новый уровень. Соответствующий документ санкционировал учреждение республиканской комиссии по оказанию содействия инвалидам Отечественной войны, имеющим офицерское звание, при Министерстве социального обеспечения Украинской ССР. Аналогичные комиссии создавались при органах соцобеспечения областей, городов и районов союзной республики. Согласно положению об этих комиссиях, им предстояло оказывать помощь социально нуждающимся и многодетным офицерам, помогая им в поисках жилья, получении медицинской помощи, в том числе и санаторного лечения, организуя и контролируя трудоустройство и координируя переквалификацию инвалидов. Им также предписывалось учреждать фонды взаимопомощи, поддерживающие офицеров-инвалидов[762]. Довольно скоро круг их полномочий расширился за счет организации шефства промышленных предприятий над инвалидами I группы, распределения топлива для обогрева жилья и земель под огороды, «культурно-просветительской работы», жилищного строительства[763]. Эта кипучая деятельность сопровождала все послевоенные годы[764].

Дальнейшая история этой организации позволяет предположить, что Никита Хрущев – первый секретарь ЦК компартии Украины в 1944–1946 и 1948–1949 годах – был, вероятно, ее своеобразным патроном. Такое допущение могло бы объяснить, почему ветеранскому движению позволили выйти на всесоюзный уровень, как только он возглавил страну. Как бы то ни было, после того как Сталин в 1949 году отозвал Хрущева в Москву, положение организации изменилось к худшему. В конце 1950 года Министерство социального обеспечения Украинской ССР закрыло кассы взаимопомощи, а в начале 1951 года распустило и сами комиссии. Попытки руководителей общереспубликанской комиссии в лице Героя Советского Союза полковника Минченко и майора Пустовалова получить аудиенцию у украинского министра социального обеспечения ни к чему не привели[765]. На момент роспуска организация насчитывала 105 000 членов[766]. Приостановка ее деятельности не была воспринята некоторыми активистами: небольшая, но сплоченная группа бывших офицеров продолжала добиваться восстановления организации[767], отказавшись прекратить работу в 1951 году. Ветераны просто по-новому расставили акценты в своей работе: теперь они наладили связь с председателем Советского комитета защиты