организации обусловливалось идеологическими, политическими и экономическими причинами. В идеологическом плане ветеранов вообще словно не было: «объективно» такой социальной группы, объединенной общими интересами, просто не имелось в наличии. Они не являлись общественным классом в ортодоксальном марксистском смысле; следовательно, их нельзя было рассматривать ни как «класс в себе», ни как «класс для себя». По этой причине им не требовалась и собственная организация, ибо невозможно представлять интересы, которых нет. Все эти люди являлись не более чем советскими гражданами, некогда служившими в армии. С политической точки зрения ветеранам нельзя было позволить организовываться, потому что это бросило бы вызов монополии большевистской партии и, таким образом, стало бы «контрреволюционным» актом. В «Стране Советов» никакие очаги политической активности, не зависящие от партии-государства, не допускались. Наконец, в экономическом отношении главное предназначение такого движения могло заключаться лишь в том, чтобы добиваться для ветеранов особых социальных привилегий – а Советский Союз долгое время не мог позволить себе ничего подобного[743].

Нападение Германии на Советский Союз в 1941 году и последовавшая за этим борьба не на жизнь, а на смерть лишь на время скорректировали эту линию. По мере того, как хлынувший во внутренние районы страны маленький ручеек бойцов, получивших на фронте увечья, превращался в бурный поток, неразвитые и недоукомплектованные структуры социального обеспечения все очевиднее не справлялись с их реинтеграцией в гражданскую жизнь. Местные власти пытались ослабить давление, время от времени созывая собрания инвалидов, которые к 1943 году проводились по всей территории СССР. Чуть позже в некоторых регионах страны начали появляться «комитеты содействия» и «группы по работе с инвалидами». Чаще всего эти организации не столько представляли интересы ветеранов, сколько следили за их активностью. Иногда, впрочем, им удавалось превращаться в подлинные структуры лоббирования ветеранских интересов и социальной поддержки инвалидов войны на местах[744].

Спонтанное появление подобных организаций и очевидная популярность идеи ветеранских объединений не изменили, однако, генеральную линию. Партийное руководство, замечая хотя бы малейшие признаки тяготения бывших солдат к самоорганизации, всякий раз реагировало мгновенно. После того как летом 1944 года уполномоченный Комиссии партийного контроля в Казахстане поддержал желание местных фронтовиков учредить «Союз инвалидов Отечественной войны», его недвусмысленно и резко осадили сверху: позиция чиновника была объявлена «абсолютно неверной», а самому товарищу Чубарову «была разъяснена ее ошибочность»[745]. Через несколько месяцев, 9 сентября 1944 года, в газетах появилась крошечная заметка из 34 слов, в которой сообщалось о создании комитетов офицеров – инвалидов войны в нескольких районах Москвы[746]. Из реакции на это довольно невинное событие можно заключить, до какой степени политическое руководство было обеспокоено перспективой появления любой, пусть даже полунезависимой, ветеранской организации. Аппарат ЦК незамедлительно принял этот вопрос к рассмотрению и – после консультаций с ближайшим окружением Сталина в лице Маленкова – отметил, что, во-первых, учреждение таких комитетов было инициативой сугубо Московского военного совета, что, во-вторых, эта инициатива не согласовывалась с вышестоящими инстанциями, и что, в-третьих, публикация сообщения ТАСС, упоминавшего об этих группах, была ошибкой. 15 сентября 1944 года секретариат ЦК объявил обнародованную информацию недостоверной и предупредил местные партийные органы о «нецелесообразности» создания подобных комитетов[747]. Это был далеко не последний случай, когда аппаратчикам из ЦК приходилось вмешиваться, чтобы предотвратить стихийные порывы ветеранов к самоорганизации. В начале 1945 года инспектор Комиссии партийного контроля отмечал, что на предприятиях по-прежнему создаются незаконные ветеранские комитеты, работающие с возвращающимися фронтовиками[748]. А в мае 1945 года председатель «Совинформбюро» Соломон Лозовский получил порицание за высказанное им предложение учредить две ветеранские организации: «Совет маршалов» (который, как предполагалось, возглавит сам Сталин) и «Общество Героев Советского Союза». Понятно, что подобные структуры вряд ли обнаружили бы нелояльность[749].

Учитывая более ранние прецеденты, не приходится удивляться тому, что и в 1946 году начальство не поддержало предложение о создании в СССР ветеранской организации. Идеологические ошибки Барыкина были обобщены в записке, подготовленной для Андрея Жданова специально на эту тему. (Самому автору идеи позже сообщили, что его построения «надуманны» и «неуместны»[750].) Прежде всего Барыкин не понял «реального политического облика» ветеранского движения за границей. Так, наиболее важная из подобных организаций в США – «Американский легион» – является вовсе не прогрессивной, но, напротив, «империалистической и антисоветской». «Легионеры» поддерживали агрессивный настрой американского правительства в отношении Советского Союза, а их бывший руководитель выступал за нанесение ядерного удара по Москве. «Эпизодически звучащие прогрессивные выступления ветеранов» не меняют общей картины: американское ветеранское движение отличается «безусловной реакционной сущностью». «Британский легион» тоже объявлялся реакционной организацией, находящейся в плену у «черчиллевских идеек» об англо-американском военном союзе. Далее, отмечалось в записке, во Франции в ветеранском движении доминируют сторонники маршала Петена и генерала де Голля; в других странах среди ветеранов тоже, как правило, преобладают «реакционеры». Если создавать с такими партнерами международное ветеранское объединение, то оно неминуемо станет реакционным, а этого никак нельзя допустить[751].

Обращаясь к внутригосударственным сферам ветеранской деятельности, автор записки, направленной Жданову, отмечал, что в Советском Союзе ветеранской организации нечем будет заниматься: особых проблем у ветеранов нет, а решение тех немногих, которые имеются, взяло на себя правительство: «По поводу письма тов. Барыкина: … в нашей стране не существует проблемы трудоустройства демобилизованных воинов в качестве трудноразрешимой социальной проблемы. Советское государство законодательным порядком обеспечивает интересы демобилизованных воинов, а также инвалидов войны. Спрос на труд превышает у нас предложение. Попытка обособить часть советских людей (побывавших в армии) от остальных (не побывавших в армии) в особое общество не вызывается какой-либо необходимостью»[752].

Четыре десятилетия спустя политическое руководство рассуждало уже по-другому. В своем докладе на партийном пленуме 27 января 1987 года Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев не только назвал недавнее создание Всесоюзной организации ветеранов войны и труда важным вкладом в «социалистическое самоуправление народа», но и мимоходом объяснил, почему такая организация стала необходимой. Ветераны теперь рассматривались как один из «слоев» советского населения. Дифференцируя советских граждан по классовым, гендерным, национальным и поколенческим признакам, Горбачев перечислил «рабочий класс, колхозное крестьянство, интеллигенцию, женщин и мужчин, ветеранов и молодежь, все нации и народности страны»[753]. Со сталинских времен многое изменилось: ветераны превратились из разновозрастной группы в особое поколение; им были предоставлены официальные привилегии и официальный статус; и они пользовались поддержкой могущественных организаций. Эти изменения не были чем-то предрешенным. Они вовсе не вытекали (идео-)логически из тех предпосылок, на которых базировался режим, став результатом политических действий, как массовых, так и закулисных. Сдвиги начались после смерти Сталина, в конце 1950-х годов,