— Да, — не без гордости говорила мать, — Брат Ипполит её нахваливает. Читает она уже бегло и пишет почти чисто. И в языке пращуров уже многое знает. Писание нам по вечерам читает даже.

— То хорошо, — говорил Волков, — то хорошо. — Тянуть он больше с этим делом не хотел и поэтому сказал больше сестре, чем племяннице, но обращаясь при этом к девочке. — Урсула Видль, пришло время вам готовиться к замужеству.

— Что?! — воскликнула его сестра. Она даже руками закрыла себе рот, чтобы не закричать.

— Да, вопрос сей уже решён.

— Ну что ж, — с удивительным спокойствием произнесла девочка, — раз вопрос решён, так, значит, буду готовиться.

— Она же мала ещё совсем! — кричала её мать с голосом, полным слёз. — Куда же её замуж?

— Кровь у неё была? — сухо спросил Волков, и сам прекрасно зная о том.

— Была, ещё летом была, — отвечала ему сестра, вытирая слёзы.

— Значит, уже не мала. И прекратите рыдать, сестра, не за мужика её отдаём, будет с серебра до конца дней своих есть.

— И кто же жених? — спросил ротмистр Рене, который, кажется, не слыхал о свадьбе, хоть и был в городе на пирах. Сейчас он вид имел удивлённый и растерянный.

— Один из Фейлингов. — отвечал Волков. — Третий сын главы дома. Не помню, как его зовут. Вы же знаете Фейлингов, двое братьев состоят при мне.

— О! Это богатая фамилия. Эти два брата привели с собой конных четырёх послуживцев, — уважительно говорил ротмистр.

Но сестру это, кажется, не успокаивало, она рыдала, прижимая руки ко рту, но не решалась приблизиться к дочери, которую всё ещё обнимал дядя. А вот девочка была на удивление спокойна и рассудительна:

— Дядя, раз мой жених из богатых, то и мне нельзя будет в таком платье перед ним показаться.

— Об этом не беспокойтесь, дорогая моя Урсула, — отвечал Волков, — платья и всё остальное, что нужно женщине, у вас будет, даже шуба у вас будет.

— И приданое у меня будет? — спрашивала девочка, которая была в восторге от подобных перспектив.

— Будет приданое, будет, — говорил Волков. — И будет оно такое, что никто не посмеет вас упрекнуть в пустом приданом. Вы получите пять тысяч десятин земли и двух крепостных мужиков, помимо скота и помимо перин, скатертей и всего такого.

— Я очень рада, дядя, что вы нашли мне такого жениха, — спокойно говорила девочка, хотя мать её заливалась слезами.

Тут и маленькая племянница подошла к нему, по-свойски обняла его руку и спросила:

— Дядя, а мне вы тоже найдёте жениха?

— Конечно, моя дорогая, — отвечал ей Волков, теперь он обнимал уже двух племянниц, — и тебе я тоже найду жениха.

— Только мне красивого, — говорила маленькая Катарина.

— Лучше богатого, — смеялся дядя. — Такого, как у Урсулы.

— Нет, мне лучше красивого, — настаивала Катарина.

— Хорошо, поищем тебе и красивого, и богатого, — продолжал смеяться кавалер.

Тем временем мать их продолжала плакать, только теперь она это делала тихо. А ротмистр Рене в одиночку опрокидывал уже второй стакан крепкого вина. Даже не предлагая выпить Волкову.

Глава 26

Помимо военных дел и будущей свадьбы, у него были и другие заботы. Ту пристань, что просили купцы из Рюммикона, его архитектор уже достроил, и она уже могла принимать любые, даже самые большие, баржи из тех, что ходили тут в верховьях реки. И теперь чуть не каждый день господин де Йонг приходил к нему и спрашивал:

— Соизволит ли господин кавалер достроить церковь?

Стены церкви были уже поставлены. Но до сих пор у Волкова не было денег, чтобы заняться крышей. Да и сейчас, даже после всех подношений, что он получил в городе, денег не сильно прибавилось. Но церковь была нужна, очень нужна. И это не со слов братьев Семиона и Ипполита, которые частенько напоминали ему об этом. Он и сам понимал, что людям без церкви никак нельзя.

— Сколько же вам нужно, чтобы покрыть крышу? — наконец спросил он у де Йонга, когда тот опять поутру пришёл к нему.

— Я говорил вам уже, сто двадцать шесть талеров будет стоить вся работа вместе с материалами.

— Хорошо, но всё, что нужно, вам будет поставлять мой племянник.

Кажется, это весть не очень обрадовала господина архитектора, но он согласился:

— Значит, всё, что нужно для строительства, будет мне поставлять господин Дейснер? Хорошо.

— Теперь он Фолькоф, я дал ему своё имя.

— Ах вот как, — господин де Йонг помолчал, — впрочем, Бруно очень умный юноша, он, разумеется, достоин вашего имени.

Деньги, будь они неладны, деньги, словно вода из дырявой кадки, вытекали из него. А поместье, поместье давало крохи, он уже прикидывал, сидя с Ёганом, сколько всего ему принесло его убогое поместье. И понял — всё, что дало ему поместье, съели господа из его выезда и его дом с дворней. Доходы от проплывающего мимо леса, кирпич и черепица, что жгли солдаты, доходы, что давала его худая землица, которую он сдавал всем желающим её пахать, — всего этого едва хватало ему на жизнь. Но кроме этого, Волков строил форты, пристани, церкви. Позарез нужна была дорога, а ещё он собирался выдавать замуж племянницу. Форт, крыша церкви и свадьба племянницы уже тянули на все те двадцать гульденов, что ему поднесли на бархатной подушке в день его празднования. А новые мушкеты, а порох, ядра, а картечь с пулями, а ботинки, которые он обещал солдатам, когда те бродили с ним по холодной глине, заманивая горцев к оврагу и холмам. Деньги, серебро. Он испытывал в них постоянную нужду. Да, у него ещё осталась часть того золота, что он вывез из Хоккенхайма, ещё было то золото, что он взял в долг у горожан. Но сколько времени ему понадобится, чтобы потратить всё своё и начать тратить занятое?

Кавалер, когда был у сестры, и вышел от неё, сев на коня, некоторое время смотрел на восток. И смотрел он не на свои амбары и свою пристань, он смотрел за реку. Смотрел на берег Фринланда. На тот самый богатый край, о котором ему всё время напоминал архиепископ Ланна. Да, там было что пограбить, купчишки там были жирные. Можно было их лодчонки на реке ловить, а можно было и прогуляться по их стороне. Да, с пятью сотнями своих людей он бы подрастряс им мошну. И архиепископ был бы доволен. Но ему очень, очень не хотелось этого делать. Просто потому, что нельзя воевать со всеми сразу. Враждуя с горцами, проявляя своенравие с герцогом, втягиваясь в распри