народ зовет на множественный лад "стругы". Это самая лучшая порода карпатской форели. Правда, очень уж быстра эта форель, зар-раза. Течение в горных реках сильное, любая упавшая в воду щепка несется, как пуля, поэтому всякая подсечка должна быть мгновенной, иначе форель тут же сойдет с крючка.

Это не рыба, а… огнестрельное оружие, словом.

Неожиданно, раздирая ночную тишину, будто непрочную ткань, резко и в ту же пору протяжно громыхнул взрыв. Романюк невольно приподнялся, ослабил молнию спального мешка.

В темноте, при свете звезд увидел, что Морозов открыл глаза и сейчас прислушивается к раскатам, рожденным взрывом.

— Что это?

— Камнепад, — спокойно ответил Морозов, — камни пошли вниз вместе со снегом… Поэтому и звук у камнепада бывает, как у девятибалльного океанского шторма — многослойный. Любого горного барана или киика, если те попадают в камнепад, перемалывает почище всякой мясорубки.

— Нас в наших вещмешках камнепад не заденет? — Романюк назвал спальники вещмешками и невольно хмыкнул: а ведь это так и есть.

— Не заденет, — уверенно проговорил Морозов. — Камнепады ходят по другим руслам, мы — в стороне от них, товарищ лейтенант. Спите пока. До подъема осталось немного.

Романюк втянулся в спальный мешок и поднял молнию. На этот раз отключился почти мгновенно, хотя через пелену сна слышал глуховатый голос командира группы, который менял часового — сон десантников надо было охранять с оружием.

И включился он почти мгновенно, едва ли не сразу после отключения, — так ему показалось. Голова была свежей, сознание ясным. На камнях, которыми было обложено место ночевки, белел снег. Проспал он после камнепада часа полтора всего, а выспался за целую ночь. Снегом белым, свеженьким, льдистым, ошпаривающим лицо, они и умылись. Хорошо было. И поход их нынешний проходил толково, — у Романюка, в отличие от врачей, ходивших с другими группами в горы, совсем не было работы. И слава богу! То ли везло группе сильно, то ли душманы еще не проспались, хотя, честно говоря, такое у них случается редко, то ли еще что-то было…

В камнях развели небольшой огонь, который не то чтобы с боков не был виден, его не было видно даже сверху, с небесного полога, усеянного звездами.

На кубиках сухого спирта подогрели чай, кто хотел, тот мог подогреть тушенку, закусили галетами, ими очень хорошо было заедать тушенку, сытного вкусного бульона набралось едва ли не полбанки… "Фурнитуру", как Мельников называл остатки бумаги, опустошенные жестянки, обертки унесли с собой — все это будет зарыто по дороге где-нибудь в укромном месте, — и ушли, буквально растворились в горном пространстве.

Группа Мельникова раскопала и склад боеприпасов. Когда наткнулись на него и отвалили в сторону камни, была надежда: а вдруг они здесь обнаружат и "стингер"? Среди прочего, рождающего грохот и пламя, имущества наткнутся, а?

Не наткнулись. Хотя футляр от "стингера" обнаружили — изящный, дорого сделанный, пахнущий какими-то странными духами… Интересно, сколько стоит начинка, раз футляр у нее такой бесценный, любую пещеру может украсить? Жалко, что начиночка им не досталась, обломилась только красивая обертка. Но обертка доставалась нашим группам и ранее.

Склад душманский, пахнущий машинной смазкой, горелым порохом, пироксилиновой кислятиной, еще чем-то противным, принесенным из химической лаборатории, взорвали. Чтобы унести отсюда все, что здесь имелось, был нужен батальон носильщиков, не менее, — восемьсот человек, а может быть, даже и более.

Поэтому под склад заложили взрывчатку, взятую тут же, в ящиках с китайской маркировкой, усилили дополнительными запалами, добавили бикфордова шнура, — но это так, на всякий случай, — и огромный воз добра подняли в воздух.

Грохот ночного камнепада ни в какое сравнение не шел с этим обвалом: звук камнепада был обычным детским пуканьем по сравнению со взрывом, уничтожившим душманский склад.

Смотреть на это можно было только с соседней горы, да и то было опасно, гора тряслась и гремела под ногами, словно живая, того гляди, кусок скалы отломится от плоти и уйдет вниз, в грязное узкое ущелье.

Проверять собственную работу не стали — незачем, да и вряд ли кто из живых осмелится сунуться в каменную преисподнюю, поэтому Мельников скомандовал побыстрее закидывать манатки на собственные горбы и уходить.

Тем временем в горах начала портиться погода, а это — штука затяжная, вообще непредсказуемая, сложная, способная увлечь и сбросить в ущелье кого угодно.

Поскольку ни "стингер", ни "блоупайп" не были обнаружены, ракеты надо было искать в другом месте, где-нибудь в районе перевала Аракуль или на горе Вути, либо под Даразаргаром, мест, где можно было их спрятать, на Гиндукуше не менее пятидесяти, и все их надо регулярно проверять, и не просто проверять, а делать это по графику, утвержденному не только в штабе дивизии, но и в штабе армии.

Поиск, который вела группа Мельникова, продолжат другие группы. В конце концов, и "стингер" и "блоупайп" попадутся в этот бредень, они просто не могут не попасться. Нужно только терпение…

Через день подорвали еще один склад, взрыв также организовался сильный, пришлось спешно уходить — столб пыли, дыма и каменной крошки заслонил небо, оружия американцы поставляли сюда столько, что его можно было продавать в слаборазвитые страны, варить из железок супы и компоты и кормить этой едой "паханов" душманского мира; много металла поставляли и англичане, прежде всего — тяжелые фирменные мины, старались и пакистанцы с китайцами… Все старались засунуть в эту щель свою голову и посмотреть, что в Афганистане делается, а потом в порядке оказания гуманитарной помощи закинуть туда мешок с патронами и кривоствольный автомат.

Впрочем, в кривоствольных автоматах душманы разобрались очень скоро и потребовали от своих покровителей, чтобы их избавили от продукции, чьи стволы проходили закалку в двухведерном китайском чайнике, напитком из которого угощают посетителей в ресторанах Сианя и Шэньяна, поэтому через некоторое время в арсеналах "Прохоров" стало проявляться оружие, которому завидовали даже наши солдаты.

И жалко было очень, когда под эту продукцию приходилось закладывать пару-тройку фугасов, приготовленных впрок теми же мастерами в рубахах до щикотолок, и поднимать в воздух то, что неплохо было бы унести с собой…

Но унести все на себе, на своих спинах, не получалось: ведь на ту же Мангаль-Хулу никакой вертолет не сумеет забраться, не найдет площадки, чтобы сесть… Нужна какая-то новая техника, а ее нет. Не изобретена пока.

Вот и приходилось обращаться к взрывчатке…

Пора было собираться домой. Проверили американскую многоцелевую радиостанцию, которую так удачно обнаружили в первый же день своего похода, станция находилась на месте, замаскированная граната, которая должна была сработать, если кто-то сунет нос в