– Ты рули давай, Шумахер, – отозвался Михаил, по-прежнему прижимая к себе Татьяну.

– Ясно с вами всё… – во все тридцать два зуба ощерился водитель железного коня.

Дома Михаил долго успокаивал рыдающую Лизу, Санька при встрече не проронил ни слезинки, хотя и у него глаза были на мокром месте.

– Спасибо, сын, – юношеская мозолистая ладонь утонула во взрослой забинтованной лапе.

Отпустив руку сына, Михаил подтянул детей к себе и крепко обнял обоих.

Спустя четыре дня после возвращения в родные пенаты, река вздыбилась второй волной пришедшего с верховьев паводка. Где-то не выдержала очередная плотина.

Наблюдать за эпическим зрелищем катящегося по земле водяного вала с вершины каменного утёса было интересно и увлекательно, но угодить повторно в его объятья желания абсолютно не возникало. Чудо, что они с Татьяной выжили и не пошли на корм ракам и прочей ихтиофауне.

О беременности теперь уже законной жены Бояровы объявили через месяц, когда ожидаемые по сроку «эти дни», подтвердив высказанные в машине предположения, обошли женскую половину семьи стороной.

С окончанием сбора урожая и наступлением холодов поселенцы начали готовить технику к разведочным выездам. После встречи нового года три вездехода выкатились за ворота поместья и направились на восток. До моря разведчики не доехали, через двести километров наткнувшись на мощный завал техники в сопках, в горной выемке. Трам-тарарам устроили несколько большегрузных «дальнобоев» и трейлер, перевозивший экскаватор.

Объехать кучу-малу не было никакой возможности – заросший крутой откос с одной стороны и склон с другой, только растаскивать намертво сцепленную технику. Через несколько часов мучений разведчики повернули назад, решив, что в следующий выезд они возьмут с собой резаки и взрывчатку.

На запад Михаил не поехал из-за травмы, полученной при падении с охапкой дров в руках из-за расшалившихся хаски и сфинксов, устроивших игры в догонялки во дворе. Надо же было такому случиться, что Грей ломанулся в сторону от Рекса как раз под ноги Боярову, топавшему с дровами в баню. Руки-ноги у Михаила уцелели – ни царапинки, а синяк с суповую тарелку размером на груди, что ни вздохнуть, ни газами побаловаться, поставил крест на его выезде в экспедицию.

Татьяна, находящаяся на шестом месяце беременности, втайне облегчённо выдохнула. Ей отъезд мужа был хуже острого ножа по сердцу, да и дочка порадовалась, предательница мелкая. Мужчина, второй раз за год превращённый в мумию, долго инструктировал сына, которого, скрепя сердце, отпустил в разведку. Разведчики вернулись через две с половиной недели, основав пару складов на будущей трассе: в восьмистах километрах и в полутора тысячах. Людей они нигде не встретили, в отличие от следов техники на снегу. Выжившие оставили напоминание о себе в районе Могочи. Владимир хотел прокатиться по следу, но начавшийся снегопад сбил все планы. По словам Мирошкина, Сашка всю экспедицию вёл себя более чем достойно.

К весне Рекс вымахал до рекордных двадцати трёх килограммов живого веса, Зена остановилась на двадцати – натуральные рыси, причём Зена «погуляла» где-то в лесу, так как появившиеся на свет в конце мая три котёнка мало походили на сфинксов. Рекс к приплоду не ревновал, но строил подрастающее поколение – только шум стоял. Котята слушались его беспрекословно. Сам Бояров стал отцом в третий раз в апреле. Все роды он просидел рядом с Татьяной, держа супругу за руку, по требованию Валентины, главной повитухи, отвернувшись лицом к стене. Нечего мужику глазеть на сугубо женское! Он и не глазел. Криков и боли в стиснутой намертво руке хватало за глаза.

Весной они впервые использовали лошадей для вспашки. Как ни противились савраски, но под узду и плуги встали, послушно отпахав назначенные им гектары. Антон вовсю развернулся на кузне, доведя до ума молот на гидроприводе. Боец от молота и наковальни раздухарился так, что выполнял отливки некоторых запасных частей на автотехнику. В помощь себе Антон привлёк Игоря и Сашку, выделяя последнего, так как сын Михаила проявил нешуточный интерес к ремеслу.

Весной поселенцы не стали дожидаться пожаров, пустив контролируемые палы и обезопасив себя от дикого огня. Рутиной стала борьба с гигантскими муравейниками, чьи двухметровые купола, на горе себе, вырастали вблизи поместья. Несколько раз Солнцев Сашка гонял от пастбищ расплодившихся львов. Африканские эмигранты благополучно пережили зимы и плевали на наводнения. Чувствовали они себя, по-видимому, великолепно, зашёл им таки российский климат. Тигры оказались не столь нахальны, как выходцы из южных саванн, чего нельзя было сказать о медведях.

Пасека по-прежнему манила любителей сладкого. Одного косолапого завалил Солнцев, второй пал от пули Владимира. Как-то с мясом поселенцы перестали испытывать проблемы. Кого только не манили засеянные поля: дикие свиньи, козы, лоси, изюбры, а за ними тянулись тигры со львами и медведями и стаи одичавших собак, причём последние отличались изрядной наглостью и грозили в скором времени превратиться в проблему.

– Ав-ав-ав, у-у-у! – шелестящий в кронах ветер принёс отголоски далёкого собачьего перелая.

Резко встрепенулся Рекс, водя своими «локаторами» из стороны в сторону. Из будки вылез Грей.

– Ав-ав-ав, у-у-у! – раздалось ближе.

– У-у-у, ав-ав! Ав-ав! – перелай накатывал волной, будто цунами затапливая окрестности.

Михаил готов был поклясться, что последние псы завывали едва ли не за забором.

– Развылись окаянные, спать, уроды, не дают. Это уже совсем никуда не годится, они нас в осаду берут, что ли? – Напоследок почесав коту нос, он было направился досыпать, но резко затормозил, так и не перенеся ногу через порог.

Бах! Бах, бах! Ветер, отчаянно шелестящий листьями деревьев, и непрекращающийся вой существенно глушили хлёсткие звуки выстрелов, но те всё равно пробивались через непрекращающуюся какофонию.

– Что за… – Михаил кинулся за рацией. – Игорёк, приём! Игорь!

Бах! Бах-бах-бах! Далёкие и густые вой с лаем дополнились резким предсмертным визгом. Бах-бах! – и снова пространство рассекается не то визгом, не то предсмертным воплем. Михаил взлетел на вышку, не глядя хлопнув по кнопке включения прожектора. Яркий луч выхватил тёмную полосу дороги и часть ближайшего поля, отданного под кукурузу. Тёмные силуэты с кривыми тенями и яркими бусинами глаз врассыпную кинулись в спасительный ночной сумрак.

– Игорь! Вебер! Приём, как слышно?! – практически не надеясь на ответ, проорал Михаил в рацию, нажав тангенту.

– На связи Вебер, – наконец ожила рация, перебивая слова хриплым дыханием. – Секунду…

Бах! Бах! Ав-и-и-и-и… Бах. Вопль оборвался.

– Едрён-батон, что у тебя творится?

– Собаки, – отозвался Игорь. – Секунду, перезаряжусь… Подкопали лаз, твари, под колючей проволокой и двух овец задрали. Их тут как грязи вокруг колючки и на пасеке, у меня десять патронов осталось плюс те, что зарядил. Овцы как бешеные носятся, как ещё ульи не посбивали, не знаю.