Шрифт:
Закладка:
– Что случилось? – спросила я, опустив боковое стекло и прикрыв ладонью глаза.
– Сеньора, у вас воды не найдется?
Я раздвинула пальцы и увидела совсем юного мальчугана, от силы лет десяти, глядевшего на меня с отчаянной мольбой.
– Воды? Нет…
Он отвернулся, чуть не плача от отчаяния.
– Скорей садись в машину! – я в спешке подняла стекло.
– А как же велосипед?
Он никак не желал с ним расставаться.
– В такую погоду ты целую вечность будешь добираться до поселка!
Я надела защитные очки, вылезла из машины и потащила к ней его допотопный велосипед.
Как ни старалась я впихнуть его в машину, все было тщетно.
– Ничего не выйдет, – крикнула я, превозмогая ветер, и в рот мне тут же набился песок. – Почему ты не взял воды? Сколько ты уже так едешь?
– С самого утра, – всхлипнул он в ответ.
– Садись в машину, а велосипед оставь пока здесь. Приедешь домой, попросишь кого-нибудь тебя подвезти и заберешь его.
– Его тут же песком засыпет, не найдешь потом. Не могу я его бросить. – Он готов был до последнего держаться за свою любимую рухлядь.
– Что ж, тогда я поехала. Вот, возьми! – Я сняла защитные очки, сунула ему и села в машину. Что мне оставалось делать?
Вернувшись домой, я попробовала отвлечься на домашние дела, но образ мальчугана преследовал меня, словно призрак. За окном пронзительно завывала буря. Посидев несколько минут, я поняла, что ничем заниматься не в состоянии.
В сердцах я открыла холодильник, достала из него бутылку воды и хлеб, затем схватила кепку Хосе, выбежала на улицу, прыгнула в машину и поехала той же дорогой искать своего маленького приятеля.
На контрольно-пропускном пункте караульный, увидев меня, подбежал и пригнулся к окну.
– Сань-мао, ты что, в такую погоду гулять собралась?
– Это не я гулять собралась, а один маленький чудик ищет беды на свою голову.
Я нажала на газ, и машина пулей полетела в песчаную мглу.
– Хосе, забирай свою машину, она мне больше не нужна.
За день я трижды проехала по этой дороге. Стояла холодная ночь.
– Неужто жара тебя достала? – усмехнулся довольный Хосе.
– Не жара, а люди на дороге. Надоели до смерти, одни беды от них.
– Какие еще люди? Откуда? – рассмеялся Хосе.
– Каждые несколько дней кто-нибудь да повстречается. Ты что, сам не видишь?
– А не замечать их ты не пробовала?
– Если я их не замечу, кто заметит? Что же мне, спокойно смотреть, как мальчишка умирает от жажды?
– Значит, все? Больше не будешь ездить?
– Все, хватит! – я откинулась на сиденье и стала смотреть в окно.
Сказано – сделано. Несколько недель я смирно сидела дома и занималась шитьем. Но вот работа над разноцветным одеялом, сшитым из сотни лоскутков с цветочным узором, была окончена, и моя импульсивная натура вновь заявила о себе.
– Хосе, смотри, какая чудесная погода, песчаной бури нет, давай я отвезу тебя на службу!
Я стояла в ночном халате перед предрассветной пустыней и смотрела на наш автомобиль.
– Сегодня праздник. Сходи лучше в город погулять, – ответил Хосе.
– Неужели? Тогда почему ты работаешь?
– Работа на рудниках не прекращается. Надо ехать.
– Наверняка по случаю праздника в поселке будет не протолкнуться. Нет, не пойду.
– Тогда садись в машину!
– Дай только переоденусь.
Я как на крыльях полетела в дом, надела рубашку, джинсы и прихватила с собой пластиковый пакет.
– А пакет тебе для чего?
– Такая прекрасная погода! Отвезу тебя на работу и пойду собирать гильзы от снарядов и козьи косточки. А потом поеду домой.
– Зачем они тебе понадобились? – спросил Хосе, заводя машину.
– Если гильзы выложить на ночь на крышу, а утром затемно забрать, ими можно лечить ячмень на глазу. Помнишь, ты меня так однажды вылечил?
– Это было простое совпадение, ты сама все это придумала!
Я пожала плечами и спорить не стала. В конце концов, мое собирательство было лишь хитрым предлогом, чтобы вдоволь нагуляться по просторам на свежем воздухе. Жаль, что хорошая погода бывает так редко!
Хосе вышел из машины. Я посмотрела, как он поднимается на длинный понтон, и, вздохнув, поехала прочь.
Утренняя пустыня – словно умытая чистой водой. Небо лазурно-синее, без единого облачка, бархатистые дюны простираются далеко-далеко, насколько хватает глаз. В такие мгновения пустыня напоминает мне исполинское тело спящей женщины; ее грудь чуть заметно поднимается и опускается в такт легкому дыханию. Эта тихая, безмятежная и глубокая красота почти до боли трогает душу.
Я съехала с дороги и, ориентируясь по отпечаткам шин, двинулась в сторону полигона. Подобрав несколько гильз, я легла на песок, чтобы поглядеть на полукруг небосвода, накрывающего землю, как пиала. Затем долго бродила, отыскивая высохшие косточки.
Целые кости мне не попадались, зато я нашла большую окаменелую раковину, похожую на красиво раскрытый складной веер.
Я поплевала на нее и вытерла о штаны, прежде чем сесть в машину и отправиться домой. Солнце давно уже было в зените.
Теплый ветерок обдувал меня через открытое окно. Было так хорошо, что даже новости по радио слушать не хотелось, чтобы не нарушать царящего вокруг безмолвия. Дорога струилась мерцающей речкой и утекала вдаль под небосвод.
Вдруг на горизонте появилась черная точка – отчетливая и неподвижная, будто приклеенная. Проезжая мимо, я увидела поднятую руку голосующего человека и плавно остановилась.
– Доброе утро!
Испанский солдат, одетый с иголочки, словно на церемонию вручения знамени, стоял на обочине в полном одиночестве.
– Доброе утро, сеньора! – произнес он, вытянувшись в струнку. Увидев в машине меня, он не мог скрыть своего удивления.
Ярко-зеленая военная форма, широкий ремень, высокие сапоги, пилотка – в таком обмундировании даже деревенский увалень выглядел бы героем. Меня позабавило детское выражение его лица, которое не скроешь никакой униформой.
– Куда тебе? – спросила я, глядя вверх на него.
– Мне? В поселок.
– Садись!
Впервые я подвозила не старика, а молодого человека. Но один лишь взгляд на него рассеял все мои сомнения.
Он сел в машину, осторожно примостившись на сиденье рядом, и аккуратно сложил руки на коленях. И тут я увидела, к большому своему изумлению, что на руках у него – белые перчатки, какие надевают на торжественные мероприятия.
– В поселок – так рано? – заговорила я с ним.
– Да, хотел в кино сходить, – простодушно ответил он.
– Но кинотеатр только в пять часов открывается! – сказала я как можно более естественно, а сама подумала: что-то с
