Но я точно забыл про нее, перед мной лишь стоял образ нового поля боя. В голове будто колокол начал звенеть набатом, а в висках прорезалась колющая боль от каждого такого удара, что звучал все громче и громче…

Не было теперь ботов, не было парка, пропал пожар и очертания особняка. Только серая земля, сотни трупов, как людей, так и монстров и реки крови.

И над всем этим действом возвышался ОН!

Темно-синие глаза с вертикальным зрачком, скрытые в непроглядных клубах дыма от взрывов. Словно ничего и не случилось секундой ранее, окружавшая монстра дымка пришла в движение, обратившись в сотни бесформенных копий.

Она с легкостью пробила щит и начала свою жатву. Мое лицо стало белее мела, когда я увидел как одного мага за другим пронзали эти копья, обращая следом в ничто.

Просто… Пуф! И от обученного мага не остается ничего кроме кровавого пятна.

Я в ужасе наблюдал, как защитники погибали один за другим. Они сопротивлялись, они боролись, они пытались, но толку?

Монстр с равнодушием смотрел на их потуги, после чего… отратил свой продирающий замогильным холодом до самых костей взор на меня.

Я замер, не в силах дернуться. Эти глаза… Я вспомнил. Наконец-то я вспомнил.

— Марк… Марк! — девьчьи ручки вернули меня к реальности. Хотя к реальности ли? За окном снова полыхал пожар, грохотали взрывы атаковавших магов и бронетехники.

— Всё будет хорошо. Не волнуйся. Я защищу тебя… Ксюша, — произнес я, стирая дорожки слез с лица девчушки, но сделал только хуже, запачкав ее щеку кровью.

Война забрала у меня прежний мир. Война забрала у Марка Ливена его семью и детство.

Я не мог сделать мир во всем мире. Война, так или иначе, заберет у меня еще не одного дорогого человека. Но значит ли, что я должен был смириться с таковым исходом? Сдаться и опустить руки, уже зная, что мои потуги только к гибели, как меня, так и тех, кто рядом?

Очень смешно. Но нет. Не в этот раз, костлявая ты старуха. Не сегодня.

Позволить тебе вновь отобрать у меня всё, чем и кем я дорожу? Ни за что. Из гроба вылезу, но вырву то, что мне причитается и хорошенько пройдусь по головам тех, кто встанет против меня.

Только сейчас, я и Марк действительно стали одним целым. Погибшие друзья и товарищи, дрожащая от страха Ксюша — всё это стало тем, что позволило нам… мне, собраться с мыслями.

Кто сказал, что это был эпилог моей истории? О, нет, еще как нет…

* * *

— Я спрашиваю вас — где Марк? — фурией шипела Ксения, взирая на «выборных» студентов. Громов, Черная и Нарышкин, что сейчас находились в организованном центре перевязки не нашли, что ей ответить.

Мало того, что она изначально была против всей этой вылазки за стены базы, так еще и никто теперь не мог ответить, что стало с ее другом детства.

Марк был для нее полноценным членом семьи, тем, кому она могла довериться, на кого могла опереться. Да, в последние годы он был на себя не похож, вечно уходя в себя, хмурый, какой-то отрешенный.

Так на него повлиял приближающийся вступительный экзамен в «Куб» и понимание, что магом тому не стать. Но Марк сумел! Как она и верила в него, он сделал это!

Да причем как!

Сейчас же она увидел в парне вновь ту искру, которой в нем она всё реже и реже замечала. Ту самую искру, что отпечаталась в ее памяти, когда он спас ее…

Спас от ночных кошмаров и ужасов, от воспоминаний о той гражданской войне, что оставила гнойные раны на всех ее участниках и свидетелях.

И вот теперь их «лидеры» даже не могли сказать ей, что случилось с ним!

— Ксения, послушай… — попробовала успокоить девушку Черная, но Константин взял своё слово, выпрямив, замотанную бинтами спину и глядя прямо Райзе в глаза.

— Скорее всего, он погиб смертью храбрых. Так как командир орды по итогу был уничтожен, а сам Ливен так и не вернулся, я делаю подобный вывод, — с опущенными бровями прохрипел Громов. Ему неслабо так досталось за время боя. Но если бы не он и его упорство, а также постоянное метание от одной точки прорыва обороны на стенах к другой, то монстры бы давно пробились во внутренний двор и погибли бы многие раненные.

За что Райзе не могла того толком в чем-то обвинить. Сжавшиеся жо боли кулаки хотели врезать тому по носу, но она понимала, что он не заслуживает подобного.

Другое дело Нарышкин…

— Да просто свалил, пока шла бойня на стенах и всё тут! Никакой в этом тайны не… — отчётливый звук пощёчины раздался по палатке.

— Не смей так говорить о Марке. Он лично вызвался пойти на самоубийственную миссию, чтобы спасти ваши задницы и всех, кто был на базе. А ты еще смеешь в его сторону что-то вякать? — гнев златоглазки не знал предела. Казалось, она готова была одним только взором испепелить Евгения, что был едва ли ранен на фоне остальных.

Сразу видно «настоящего аристо». Сидел поди за спинами своих вассалов да раздавал команды, не более того. Трус, что притворяется тем, кем не является. Даже ни на йоту.

— Он — Ливен! — взвизгнул Нарышкин с покрасневшими от злобы глазами.

Ливены были врагом его клана. Они были убийцами и разрушителями, что несли смерти и боль его семье. Они являлись самыми жестокими созданиями, что знал парень.

Так как он мог не ненавидеть их потомка? Сына тех, что убили его близких? Почему он должен был сдерживаться от маленького удовольствия от мести? С какой стати?

— Он спас твою жизнь, ублюдок! — сбила того с толку Райзе, а затем, резко развернувшись, пошла на выход из палатки. Никто не смог сказать ей что-либо вслед.

— Он — Ливен… Ливен… — продолжал бормотать себе под нос Евгений, под сочувствующие взгляды Черной и усталое покачивание головой от Громова.

* * *

Ксения вышла из палатки, едва сдерживая слезы. Что теперь делать? Кае быть? Что же…

Ее плеча коснулась ладошка Рики, такой же измотанной, как и все. Даже чуть больше.

— Ксения, — тихо прошептала она. И этого, на удивление, оказалось достаточно, чтобы златоглазка могла прийти в себя. Утерев выступившую влагу рукой, она кивнула сама себе.

Раскисать сейчас — точно не вариант. К тому же к ним, наконец, подошли маги из