номером шел Поль Брисбейн. Тело его было еще теплое, и он слабо дышал. При свете факелов нам удалось заметить, что он ранен во многих местах. Под наблюдением агента капитан был перенесен в его дом, где мистер Брэддок занялся осмотром его ран.

– Еще жив, но протянет недолго. Но я думаю, ему лучше умереть здесь, чем быть повешенному в Сиднее, – заметил мистер Брэддок.

При этих словах раненый открыл глаза, скользнул тяжелым взглядом по комнате и остановил его на нас, как бы в недоумении. И вдруг саркастическая усмешка на минуту искривила его рот. Затем он застонал. Мистер Брэддок поднес к его губам лекарство, но он отстранил его рукой и попросил воды. Джо немедленно выполнил его просьбу. Человек умирал, мы это ясно понимали, понимал и он сам.

– Нашла коса на камень, – тихо прошептал он. И вновь на его губах появилась насмешливая улыбка. – Да, мальчики, хорошенького понемножку. Но прав был Пейтон, осторожная старая птица, вас следовало тогда стукнуть по голове и отправить за борт. Нет никакой благодарности на этом свете.

– Я боюсь, капитан, что ваш час настал. Может быть, вы хотели бы что-нибудь сказать или передать кому-либо ваше последнее желание? – спросил мягко мистер Брэддок.

– Якорь брошен… Нет, благодарю вас. А где Пейтон?.. Вы не отвечаете… Значит, он прикончен. Прекрасный был товарищ, прекрасный… – веки его вновь сомкнулись.

В это время привели пленных, и мистер Брэддок должен был выйти.

– К сожалению, ничем нельзя ему помочь. Он умирает очень тяжело. Смачивайте ему губы. Я думаю, конец близок. – Мистер Брэддок вышел вместе с агентом, а я и Джо остались около капитана.

Мы стояли в глубоком молчании и ждали… В комнате царила гробовая тишина, но вдруг умирающий быстро, быстро, громко, невнятно заговорил. Временами голос его повышался, становился резким, грозным, как во время боя. Мы боялись, что он начнет говорить о своих делах, может быть, ужасных. Но какими бы эти дела ни были, это его личные дела, и нам не хотелось быть невольными слушателями его тайн. И вдруг его голос сорвался. Он открыл глаза и взглянул на нас: – Да, план Пейтона был лучше, – с этими словами он навсегда закрыл глаза.

Все было кончено. Мы вышли из дома и отправились на берег освежиться и привести в порядок свои мысли и чувства, сильно потрепанные за эту ночь. На тех местах, где происходил бой, еще виднелись свежие следы крови. Но неприятельские лодки бесследно исчезли, и туземцы, наблюдавшие с высоких сторожевых постов, уверяли, что они не видали у берегов никакого судна.

– Все произошло, как в сказке, – правда, скверной сказке, – заметил Джо, когда мы возвращались обратно.

– Но зато нам удалось разбить эту банду и тем самым прочистить атмосферу здешних мест. А что намерен делать мистер Брэддок с пленными?

– Если они не перемрут до тех пор, то передать их в руки австралийских властей. Двое из них серьезно ранены, один же отделался сущим пустяком, он именует себя Андрэ Поллок, но, конечно, нельзя утверждать, что это его настоящее имя.

Поллок оказался очень общительным малым. Он часто вступал в разговоры со мной и Джо. Его особенно интересовал один вопрос: будет ли он повешен. Я сказал, что в этом не может быть сомнения, и он остался очень недоволен.

Однажды мы свели его в ту часть острова, где находились могилы убитых.

– Я очень рад, что вы подстрелили Пейтона и эту огромную дубину-негра, но мне очень жаль капитана, он был прямой, справедливый человек и всякому старался дать как можно больше.

– Да, очевидно, тот матрос, что висит на вершине дерева, был особо облагодетельствован капитаном.

– Это вы говорите о Билле Вальтоне. Несомненно, повешение было для него милостью.

Я надеялся, что Поллок сообщит нам подробности этой тяжелой драмы, но его, видимо, мучило что-то более для него важное.

– Эриксон тоже там? – спросил он после некоторого молчания, протягивая руку по направлению к могилам. – Вы не могли не заметить его, такой высокий, лохматый, с длинной бородой.

– Да, я видел его, он благополучно удрал.

При этом замечании Джо лицо Поллока побледнело, губы затряслись, глаза приняли дикое выражение, и он как помешанный стай бормотать что-то себе под нос.

Вечером, когда мы заканчивали ужин, вдруг неожиданно вошел Поллок и заявил, что он хочет задать один вопрос.

– В чем дело? – спросил мистер Брэддок.

– Я хочу знать, что вы со мной сделаете.

– Постараемся не нарушить ваших пиратских законов.

– То есть попросту повесите?

– Да, по всей вероятности.

– Нет, вы этого не сделаете! Я не хочу этого, понимаете! Не хочу! – кричал он в исступлении. – Я видал Билли…

– Конечно, это вещь не из приятных, – согласился мистер Брэддок.

– Вот поэтому-то я и пришел к вам предложить свои условия, – продолжал он более спокойно. – Вы оставите меня в живых, а за это я укажу вам, где хранятся сокровища Поля Брисбейна.

– Прекрасно, но, предлагая эту сделку, вы забываете про своих удравших товарищей, которые свободно могут свести дело на нет.

– О, они ничего не знают про этот клад. Все удравшие вступили к нам гораздо позднее, – заметил он. – Только капитан, мистер Пейтон, негр, повешенный Билли, Эриксон и я в курсе дела. Из всех остались в живых только я и Эриксон. Но он ранен. Я, конечно, ни на минуту не сомневаюсь, что, как только он оправится, он немедленно удерет от своих товарищей и заберет все сокровища, прежде чем вы увидите их.

– А может быть, он уже это сделал?

– Теперь-то еще вряд ли успел, но если вы будете тянуть еще и попусту болтать, то сделает. Время не ждет.

– А что мы сделаем с этими сокровищами, как вы думаете?

Поллок пожал плечами.

– Вы можете их поделить между собою или вернуть прежним владельцам, это меня не касается, но только решайте скорее. Я думаю, до утра вы покончите с этим вопросом, а пока пришлите мне в хижину чего-нибудь промочить горло и дать работу моим челюстям. Слышите, какие противные вопли. Это воют мои товарищи. Они в обиде, почему вы собираетесь оставить меня в живых, а их повесить.

Мистер Брэддок вышел посмотреть, в чем дело. Мы же с Джо принялись обсуждать предложение Поллока. Поведение его нас возмущало до глубины души. Почему Поллок, один из главных участников шайки, останется в живых, а другие понесут тяжелое наказание? Может быть, наши выводы были не совсем правильны с жизненной точки зрения, но зато они вполне согласовались с логикой молодости.

Агент же постарался разобрать дело