громыхнув дверью так, что затряслись своды, вышла. Пришел в себя ведьмак только тогда, когда услышал парные бабские крики, доносившееся с первого этажа. Не теряя и секунды, он помчался к разбушевавшейся травнице.

Застал ее тогда, когда она прижала всем телом к столу Гретку и вцепилась в ее короткостриженую челку. Та махала руками, верещала и сыпала проклятья. Но Фредерике было плевать, она дергала ее за волосы, кричала, что убьет и на удивление ловко уворачивалась от рук.

— Ведьма! Она ведьма, как есть! — орала не своим голосом Грета.

— Ах, я ведьма?! Я тебе сейчас покажу, кто тут ведьма! Стерва поганая! — рычала травница и драла темные девичьи волосы с еще большим остервенением.

Эскель даже боялся подходить к этой бестии, в которую внезапно обратилась его соседка. И что поразило ведьмака еще больше, чем бабская стычка, так это то, что никто не спешил их разнимать. Но понимая, что такой шум может прилечь нежелательных гостей, а не только охмелевшего капитана городской стражи, который при слове «ведьма» уж больно оживился и даже чутка протрезвел, он подошел сзади к Дере, обхватил рукой ее талию и оттащил от Гретки. Вторую руку положил на ее взмокший от усердия, лоб и что-то шепнул. Травница тут же отключилась и обмякла. Водрузив безвольное тело на плечо и обхватив одной рукой под колени, он обернулся к тяжело дышащей девке. Но его окликнули.

— Эй, мутант! — крикнул Николас. — Это че это, взаправдашняя ведьма?

Эскель осмотрел его решительное лицо, оценил недобрый блеск в глазах и постарался как можно спокойнее ответить:

— Да какая из нее ведьма? Была бы ведьмой, уже от Греты и места мокрого не осталось.

— Ну ты у нас тут мастер по нечисти всякой, так что будь по-твоему, — капитан почесал пальцами щетинистый подбородок. — Хотя больно лицо у нее знакомое. А что, твоя девка это? Личная?

— Личная.

— Да слышал я, как мутанты до баб охочи! — крикнул кто-то из-за стола.

— И я слышал. Девок от них прятать надо! — поддакнул второй голос.

— Может, это заложница твоя, а, выродок? — нахмурился Николас, пытаясь зайти с другого бока. — Какая по доброй воле под такого ляжет? Наверняка одурманил чем!

— Да с ним живет она, — вмешался Сташек. — Приперлась на днях, так и поселилась с ним. Видать, зазноба его. Кувыркаются всю ночь напролет. Сам слышал. Но никакой ворожбы и колдунства в моем трактире никогда не было и нет! Клянусь и ручаюсь.

— Ну раз ты подтверждаешь… — Фридман с нескрываем подозрением осмотрел ведьмака, потом Сташека и наконец решил вернуться к более приятному — сивухе. А то стыла уже.

— Что ты у нее взяла? — обратился теперь к Гретке ведьмак.

Его голос был ужасающе спокойный, отчего та пыталась попятиться назад, в испуге округлив глаза. Правда, стол не дал ей этого сделать. Он лишь жалобно скрипнул ножками по полу и только. А она упёрлась в него бедрами.

— Что ты у нее взяла? — терпеливо повторил Эскель, не убирая руку.

— М-м-масло, — еле выдавила из себя девушка.

— Я даже не хочу знать, зачем ты это сделала, — он устало вздохнул и поудобнее перехватил ношу на плече. — Просто отдай. И считай, проблема решена.

Гретка помялась, бросила взгляд на хмурое лицо трактирщика, посмотрела еще раз на серьезного ведьмака и, наконец, сдалась. Она достала из кармана передника два флакончика и вложила их в его руку.

— Вот и молодец.

— Я просто хотела… я просто… — зашлась всхлипами она.

Ведьмаку захотелось наложить еще один знак Сомн и на Гретку. Но он лишь сокрушенно покачал головой и направился в сторону лестницы.

— Мастер! — окликнул его Сташек. — Вы уж не серчайте. Девка молодая, глупая еще.

— Не серчаю, — холодно отозвался тот и скрылся на лестнице.

Войдя в комнату, он положил на стол такие обожаемые травницей склянки и подойдя к кровати осторожно уложил ее саму на матрас. Обычно знак со временем рассеивался сам, но оставлять Деру в бессознательном виде ему не хотелось. Он не часто применял Сомн, оттого и переживал — не переборщил ли и не сделал ли чего дурного по незнанию. Устроившись около посапывающей девушки, он сделал глубокий вдох и легонько постучал ее ладонью по щеке. По одной, затем по второй. И стучал он так до тех пор, пока веки Фредерики не затрепетали, а на него не взглянули мутные зеленые глаза.

— Все в порядке?

— Да… только мои масла… — заплетающимся языком пролепетала она. — Боги… ты снова свои знаки на мне использовал?

— На месте твои масла. Я все забрал, — Эскель выдохнул и потер пальцами переносицу. — Дера, послушай меня. Если ты будешь вот так каждый раз бросаться на людей, до места назначения мы живыми не доедем.

— Но она воровка, сама полезла в… — едва сдерживаясь, чтобы не вспыхнуть, запротестовала травница.

— Послушай меня, — повторил ведьмак спокойным тоном. — Решай такие внезапные конфликты, не привлекая к себе внимания. Хорошо? Разговоры тоже помогают. Не обязательно сразу волосы друг другу выдирать. Мало того, что мне каждая собака в спину плюет, еще не хватало, чтобы и ты влезала во всякое. Не усложняй все, хорошо? И молись, чтобы этой полоумной хватило ума не идти к стражникам и доносить, что у нас тут Скарстенская ведьма раздор чинит. Я вот не знаю, как долго судьба нам будет благоволить. А ты, видать, слишком уверена в том, что долго?

— Но… она же обокрала меня! И это хорошо, что ещё деньги не нашла! Эта стерва мне ещё вчера кричала, что я шлюха ведьмачья. А я что, по-твоему, должна молчать? Должна терпеть?

— Должна, — резко оборвал ее ведьмак. — И будешь. Пока листовки с твоим лицом на каждом углу висят.

Дера приняла сидячее положение. Молча открыла и закрыла рот, но ничего так и не сказала. Вместо этого она насупилась и демонстративно отвернулась. Ведьмак устало выдохнул, провел руками по волосам и поднялся. Походил по комнате туда-сюда, бросил несколько взглядов на все еще злую девушку и только потом вспомнил о сладостях на столе. Решение пришло внезапно, как будто подсказал кто. Взяв в руку мешочек с засахаренными ягодами и кружку с квасом, он осторожно обошел кровать и бесшумно поставил все на прикроватную тумбу рядом с травницей, а сам отошел к окну, делая вид, что высмотрел там что-то больно интересное. Та попыхтела чуток, но на тумбу взгляд бросила. Посидела, поворчала, а когда надоело, то потянулась к ягодам. Эскель едва слышно хмыкнул и улыбнулся, скрестив на груди руки и не отрывая взгляд от темнеющего неба за окном. Он и знать