— То есть, убийца, если это, конечно, была не случайная авария, — оговорился я, — рисковал, что тормозная жидкость вытечет раньше, чем водитель тронется с места?

— Э, нет! — обнадёживающим голосом сообщил мне криминалист, — Тут хитро всё рассчитано. Пока машина стоит, и никто не нажал на тормоз, жидкость остаётся на месте. Стоит один раз нажать на тормоза, она начинает убывать. Я сам в этом не большой спец, пришлось консультироваться со знатоками… Это, как тормоза прокачивать. Когда жмёшь на педаль, давление в тормозной системе меняется… Тебе наш специалист по авто расскажет, он у нас этим занимается. Просто он сейчас в больнице, завтра мы его дёрнем на осмотр, он всё и проверит, как следует.

— А не могли тормоза пострадать в момент аварии? Ну, просто механическое повреждение от удара о дерево, о землю, обо что-нибудь ещё? — я зря себя утешал. Письмо не было случайным. А не доверять словам эксперта, у меня не было ни малейшего основания. Аркадий, видимо, осознал мою попытку зацепиться за последнюю надежду списать всё на случайность и неодобрительно покачал головой:

— Нет, мой дорогой друг! Всё днище машины уцелело. Там нет никаких повреждений. Собственно говоря, это единственное, что осталось целым у этого бывшего средства передвижения. Всё остальное разнесено практически в клочья. А днище — ты посмотри сам — целёхонько. А вот здесь и здесь, — эксперт ткнул пальцем куда-то в дебри непонятного мне агрегата, — явные признаки механического вмешательства. Так как вокруг никаких других повреждений нет и в помине, то можно с уверенностью предположить, что это — результат не аварии, а другого вмешательства. Смотри, здесь четыре пропила, практически одинаковые по своим особенностям. Два здесь, — криминалист снова ткнул пальцем в какие-то трубки, — и два тут. Если бы только с одной стороны было, я бы мог предположить, что какая-то деталь отлетев от удара, прошила эти места острыми обломками — тут их до чёрта. Но эти повреждения практически симметричны и расположены довольно далеко друг от друга…

Аркадий заметил мой отсутствующий вид и прекратил объяснения. Его слова эхом отдавались у меня в ушах, пока я набирал номер всё того же Звонарёва.

— Серёга! Это я опять, Сергеев. Ты мне скажи, будь бобр — а Траубе твой где учится, что у него такая запара с лекциями? Ну, догонять там ему надо было, вроде…

— Молоток, Сергеев! Водку пей, да дело разумей! — захихикал мерзкий Звонарёв. — Мелкие детальки уловил. Ценю профессионалов!

Мне до фонаря было сейчас, кто, кого и за что ценит. Мне нужно было убедиться в том, что парень хоть каким-то боком имеет отношение к театральному институту.

— В Политехе он учится, — тем временем остудил мой пыл Серёга. — На инженерно-строительном факультете. Потому и нагонял, что там блатной на блатном сидит, платниками погоняет. Там на папу и не посмотрят — выпрут за хвосты, и шуруй, пацан, отдавать Родине священный долг.

Я приуныл. Не сходилось. А должно было сойтись. А не сходилось. Я попробовал ещё один подход:

— А его близкие родственники? Чем они занимаются?

— Ну ты, Серёга, даёшь! Спросил! Мы ещё дело только возбудили. А ты про родственников… Мы и о нём-то пока ничего не знаем, а про семью и подавно. А тебе много надо-то? — Звонарёв заговорил излишне озабоченным голосом. — До прадедушек-пробабушек? Или, всё-таки, достаточно будет ноне бодрствующих? Так, про папу я тебе, вроде, говорил уже…

Я почувствовал в голосе коллеги издёвку и ужасно разозлился:

— Звонарёв! Какого хрена ты вытаскивал меня на разговор, если ты сам всё знаешь и умеешь? Если такой умный — так что ж ты не разобрался со своим делом сам? Что ж ты меня дёргал?!

— Ладно тебе, Сергеев! — Серёга поостыл со своими издевательствами, взял другой тон. — Ты же сам понял, что это дело из твоей серии. И я это сразу понял. Как только папа Артёма ко мне припёрся со своими измышлениями по поводу мести, я так сразу и вспомнил разговор мужиков… Ну тот, в бане… А про родственников я так спросил… просто, до какого колена копать-то? Ты прямо скажи! Чего беситься-то?

— Не до колена… — устало вздохнул я. — Только ныне здравствующих глянь. Если честно, меня очень интересует связь кого-либо из них с театром, театральным ВУЗом, ну, или что-то около того…

— Ха! А чего выяснять-то тогда? — Серёга искренне обрадовался, как будто эти познания могли быстро решить сразу все вопросы. — Родной брат Артёма, старший сын в семье — достаточно известный актёр. Ты телевизор-то не смотришь, что ли? Он в ментовских сериалах через день мелькает. Или подобное зрелище работникам прокуратуры смотреть не по понятиям?

— Не, Серёга. Не по понятиям. Когда-то «ментов» поначалу смотрел… Потом все их косяки утомили. Очень уж у них всё невзаправду. Лажа на лаже. Так бы всё было — половины сотрудников бы хватило, чтобы все дела в мире расхлебать, не то, что в одном городе. А уж на то, что сейчас показывают, ни сил, ни желания смотреть не осталось. Да и времени как-то лишнего не наблюдается… А, говоришь, часто он снимается? Как его фамилия-то?

— Его фамилия слишком известна, чтобы поминать её всуе… Да, Траубе его фамилия, Алексей Траубе. Неужели не слышал?!

— Не… — честно признался я. — В первый раз слышу. Каюсь, отстал от массовой сериальной культуры, мать её… А он только в кино снимается? В театре не занят?..

— А вот этого не скажу, — наконец-то Звонарёв осознал, что я не для праздного любопытства интересуюсь семьёй Артёма, — не знаю. Но узнаю сегодня же, — быстро заверил он, — может у них ещё кто-то в этих кругах вертится. Я тебе вечерком отзвонюсь. Или раньше, если что-то выясню.

— Почту! Почту не забудь! — напомнил я на прощание.

— Обижаешь, начальник! Уже еду к Артёму. Вдруг до занятий его ещё застану дома. Мне же его личный компьютер нужен. Его, правда уже изымали, проверяли на предмет общения с девицей. Но чтобы почту смотреть… Может и смотрели, но вряд ли обратили внимание на какой-то определённый адрес. Да и письма… Нас-то интересовали только факты его знакомства. А какой-то отвлечённый текст могли и за спам принять. А что там хоть приблизительно может быть?

— Не знаю, Серёга, — покаялся я, — может быть, и вовсе ничего нет. Но по нашей серии всем жертвам приходили письма… м-м-м… нет, не с угрозами. Скорее с разоблачением.

— В смысле? Как это? Прямым текстом, что ли?

— Да нет, не совсем, — я немного помолчал, соображая, какое количество информации безболезненно можно