берегу, слегка покачивалась на воде; льдинки, плывущие по ручью, нежно поглаживали её борта, а затем течение уносило их дальше, и они продолжали свой путь в холоде и одиночестве. Палуба корабля была завалена снегом. Темнота ночи уже простёрла свои крылья над безжизненными заснеженными полями.

Но в пещере под корнями дуба – застолье и шумное веселье. Тут собрались все, кто жил на берегах Дубовой заводи и в окрýге, все, кто не залёг в зимнюю спячку и смог протиснуться в дверь; никого не оставили мёрзнуть снаружи. Воистину, это было самое славное пиршество для животных в здешних краях! И с ними у огня, наевшиеся от души и провозгласившие множество тостов, сидят Вьюнок, Тысячелист, Морошик, Меум и Белка. Морошик, набив рот мятными конфетами, рассказывает остальным о своих приключениях.

– После того, как я нацарапал своё имя на мосту, – говорит он, – я вышел к берегу большого озера и встретил там – кого бы вы думали? – Небесных гончих! Они отдыхали у озера перед долгой дорогой обратно на Шпицберген. Они спросили, не желаю ли я отправиться вместе с ними. Разве я мог отказаться от такого предложения? С тех самых пор, как мы с Вьюнком повстречали Небесных гончих в наших краях много лет тому назад, я всегда мечтал полететь вместе с ними на север. Вот я и полетел, а обратно вернулся прямо на Хеллоуин!

– Мы слышали, как над нами пролетали Небесные гончие, когда мы праздновали Хеллоуин в верховьях Причуди! – воскликнул Вьюнок. – Значит, в тот момент ты летел вместе с ними!

– Да, я летел с ними, и припоминаю, что видел внизу маленький огонёк, похожий на костёр. Я подумал, что это какой-нибудь старый одинокий бродяга готовит себе ужин на костре, – тут Вьюнок возмущённо фыркнул, – или что это был блуждающий огонёк какого-нибудь болотного гоблина. В небе, могу вас уверить, очень холодно, когда сидишь на спине старого вожака, руками обхватив его за шею. Небесные гончие высадили меня на заливном лугу Счастливчикса. Ох и перепугался же я, когда обнаружил, что дом стоит в запустении – просто ума не мог приложить, что с вами случилось.

– Значит, ты так и не дошёл до Истока Причуди? – спросил Меум.

– Конечно, нет. Я подумал, что другая возможность полететь с гусями на север может и не представиться, поэтому решил ею воспользоваться. Но теперь с путешествиями покончено; я повидал Шпицберген и Страну Северного Сияния (так гуси называли Норвегию), и рассказов об этих приключениях и обо всём, что мне довелось увидеть, хватит на всю зиму.

– Подумать только, мы прошли много миль вверх по Причуди совершенно напрасно! – хмыкнул Вьюнок полушутя-полусерьёзно. – А этот гном ни капельки не изменился – это всё тот же старый Морошик, правда, друзья?

Вверху кто-то слегка пошевелился, и на пол пещеры упал кусочек коры. Это был филин Бен, выглядывавший в дымоход из своего дупла; он слушал гномов во все уши, и его глаза поблёскивали в свете костра, словно два больших фонаря.

* * *

Здесь мы оставим наших гномов, ведь им ещё о многом нужно потолковать. Меум разложил свою карту-жилет и рассказывает об их странствиях и приключениях, водя по карте грязным пальцем. Вьюнок торжественно достаёт раковину с драгоценным вином из бузины урожая 1905 года; пригубив его, Белка и Морошик тут же захмелели, и голова у них идёт крýгом. Можно заметить, как Тысячелист (хотя мне неловко об этом говорить) безуспешно пытается подавить икоту – он тоже навеселе, словно шмель, наевшийся нектара в цветке наперстянки.

Давайте же посмотрим на них в последний раз: вот они сидят в свете костра возле уютного очага, отбрасывая причудливые тени на стены пещеры под корнями старого дуба. И последнее, что мы услышим – это журчание Причуди, по-прежнему спешащей мимо Дубовой заводи к далёкому морю, как и тысячи кукушечьих лет назад.

Песенка Причуди

Эту песенку поёт ручей Причудь, протекая мимо дома гномов под корнями старого дуба.

Через луга и перелески

Потоком звонким я струюсь.

Минуя отмели и плёсы,

Бурлю в стремнинах, не таюсь.

В свои стрýи кувшинки вплетаю,

И вперёд тороплюсь, утекаю.

Мой путь нескончаем,

В долинах бескрайних,

Волной пробегаю,

По глине и гальке,

Средь дремучих лесов,

Меж больших валунов.

Ягнята резвятся,

Бегут вслед за мною,

И в воду глядятся,

Любуясь собою.

Парит надо мной одинокая птица,

И бросится вниз, чтоб водицы напиться.

По жёлобу к мельнице мшистой спущусь —

Скрипит колесо водяное.

В его лопастях в сотни брызг разобьюсь,

Затихну в пруду, успокоюсь.

Здесь лишь недолго я отдохну

И снова с журчанием вдаль побегу.

Дремлет в прохладной водице форель —

Мечта рыболова любого.

В омуте спрячу её, и рыбак

Останется вновь без улова.

И пьют мою воду быки и коровы

У брода, что к дубу ведёт вековому.

И даже на исходе лета,

Когда природы блёкнут краски,

Вперёд по-прежнему спешу я,

В погожий день и в день ненастный.

Холодные ливни осенней порой

Питают меня дождевою водой.

Когда начнётся листопад осенний,

В водоворотах листья закружу.

С собой заберу их в далёкие земли —

Я каждым листочком таким дорожу.

Я листья в дальний путь возьму с собою,

К зиме донесу их до синего моря.

Лишь выпадет снег,

Льды прихватят мои берега,

Но не дам я сковать себя

Льдами в протоках,

Раскрошу тонкий лёд —

Мне свобода моя дорогá,

И рванусь я с удвоенной силою

К морю далёкому.

Бурлю, реву и клокочу —

Я так к большой воде хочу!

Ни покоя, ни сна я не знаю.

В меня, как в зеркало, глядятся облака.

Всё теку, всё бегу, убегаю…

Проходят дни, десятилетия, века…

Лишь в море, наконец, найду покой,

Приняв здесь первозданный облик свой.

Об авторе

B. B. («Би Би») – литературный псевдоним Дéниса Джеймса Уоткинса-Питчфорда, выдающегося британского писателя, художника-иллюстратора и