Отношения Казахстана с соседями продолжали ухудшаться. Казахстанские чиновники утверждали, что беженцы подвергаются дурному обращению и дискриминации в соседних республиках853. В конце апреля 1933 года Исаев написал гневное письмо своему коллеге в Киргизии, обличая «бездушное, формальное отношение советских органов вашей республики к откочевщикам-казакам…». По версии Исаева, толпа из 800 голодающих казахов находилась на вокзале во Фрунзе с 19 по 23 апреля 1933 года, надеясь на получение помощи. «Положение этих откочевщиков было кошмарным, – писал Исаев, – каждый день среди них подбиралось 6–7 трупов умерших от голода». Исаев считал, что «киргизское правительство никаких мер не приняло, кроме того только, что потребовало направления откочевщиков в Казакстан», и осуждал киргизов за их бесчеловечное отношение к страданиям казахов854.

Голодающие казахские беженцы продолжали передвигаться по региону, и местные чиновники сообщали о новых беспорядках и проявлениях насилия. Реагируя на эти сообщения, Рыскулов в июле 1933 года отправил предупреждение руководителям республик и областей, наводненных откочевщиками, и приказал с удвоенным вниманием трудоустраивать казахов855. В том же месяце председатель Средне-Волжского крайкома издал для местных руководителей циркуляр с инструкциями, как устраивать беженцев-казахов на работу в колхозы края. Он предупреждал, что многие откочевщики на первых порах могут оказаться не способны выполнять «сложные работы», прежде всего с использованием сельскохозяйственной техники, но отмечал, что партия наложила особый запрет на «насильственные и всякого другого рода незаконные действия в отношении выселяемых казахов-кочевников»856.

В 1934 году партийные наблюдатели впервые с 1928 года отметили рост численности скота в республике. Хотя и в 1934-м некоторые части Казахстана продолжали голодать, в целом размах бедствия уменьшился857. Это изменение в жизни республики было отчасти обусловлено переменой в политике, а именно запоздалым распоряжением перенаправить ресурсы, предназначенные для оседания казахов на землю, на решение вопроса беженцев. Возможно, Мирзоян был более эффективным руководителем, чем Голощёкин, и лучше чувствовал проблемы, с которыми партия сталкивалась на местах. Его переписка с московскими властями, особенно по вопросу о казахских партийцах, показывает, что он был готов честно оценить ряд неудач партии. Вместе с тем Мирзояну и просто повезло. В 1934 году были превосходные погодные условия и хороший урожай. В это же время целый ряд московских государственных ведомств начал проявлять внимание к проблемам, вызванным голодом, в том числе к росту заболеваемости и к огромному количеству беспризорных детей.

В республике продолжалось обширное движение населения, и руководство стало прилагать особые усилия, чтобы остановить эпидемии. В начале 1933 года более 450 тысяч человек, или 10% населения республики, жили в лагерях у железнодорожных вокзалов. В апреле того же года в рамках общесоюзной кампании по очистке городов от «нежелательных элементов» республиканские руководители приказали изгнать сотни тысяч беженцев с мест их размещения вблизи вокзалов и приложить усилия для проверки беженцев и возвращения их на работу глубже в Степь858. В Южном Казахстане, где свирепствовали оспа и тиф, чиновники приказали школьным учителям в отдаленных областях провести вакцинацию школьников. С помощью учителей партия в 1933 году сделала в Южном Казахстане более 200 тысяч прививок от оспы859.

По всей видимости, Мирзоян лучше чувствовал тяжелое положение беженцев-казахов, чем его предшественник, и лучше понимал необходимость безотлагательных мер. В письме к Сталину и Кагановичу, написанном в июне 1933 года, Мирзоян подчеркивал важнейшее изменение в политике:

Вопроса оседания в старом смысле слова фактически не существует, ибо по существу на сегодня в Казахстане нет такого кочевого и полукочевого населения, которое не уходило бы в откочевки… Если раньше было грубейшей ошибкой казахстанской организации форсирование оседания кочевого населения, то сейчас стало абсолютно необходимой задачей форсировать оседание откочевщиков, ибо это население, которое не имеет никакого хозяйства, никакого скота, и находится фактически на шее государства860.

Другие, например Киселёв, описывали положение с беженцами в еще более резких выражениях, называя усилия по поселению вопросом «жизни и смерти» для лагерей беженцев, не имеющих средств к существованию861. Таким образом, если некогда программа оседания на землю стала основанием для яростного натиска на казахский образ жизни и причиной начала самого голода, то теперь она вводилась вновь – уже с целью спасения обездоленных казахов и прекращения экономического кризиса, опустошившего республику. К середине 1933 года республиканские чиновники, возобновившие усилия по седентаризации казахов, насильно переместили и посадили на землю более полумиллиона беженцев. Большинство из этих беженцев (402 627 человек) оказались в колхозах, а остальные были направлены на производство хлопка, сахарной свеклы и табака (33 тысячи человек) или в совхозы (73 806 человек)862.

На собрании комиссии, которую возглавлял Рыскулов, было объявлено, что партия окажет дополнительную помощь бездомным казахским детям как в Казахстане, так и в соседних регионах, а также удвоит число воспитателей в детских домах республики863. Кроме того, чиновникам было поручено создание «детских бригад», которые бы обошли улицы городов республики и привели брошенных и голодающих казахских детей в детские дома. К концу осени 1933 года положение с беспризорниками в Казахстане несколько улучшилось, и представитель детской комиссии, обсуждая эту проблему, заметил: «Недостатков еще много, но их уже меньше, чем было»864.

Наблюдались сдвиги и в отношении партии к животноводству. В июне 1933 года Совнарком СССР дал разрешение на дополнительные закупки скота в Синьцзяне с целью пополнения стад Казахстана, тем самым признав, насколько сильно сократились казахские стада. Республика, прежде являвшаяся главным поставщиком скота в Советском Союзе, теперь сама зависела от поступлений животных из Китая. В Синьцзяне планировалось закупить около 50 тысяч животных, в том числе лошадей, коров, овец и коз, а еще 70 тысяч предполагалось приобрести у китайских торговцев на сезонных рынках в самом Казахстане – в Алма-Атинской и Восточно-Казахстанской областях865.

К концу 1933 года власти ослабили свое давление, направленное на поселение казахов в тех областях, куда те бежали. А в 1934 году было заявлено, что массовый отток казахов за пределы республики «ликвидирован»866. Власти вновь стали пытаться вернуть некоторое количество беженцев в Казахстан; этот проект, целью которого было поселить беженцев-казахов в местах, где недоставало рабочих рук, в первую очередь в местах производства сахарной свеклы и хлопка, растянулся почти до конца 1930-х годов. Несмотря на прежние предупреждения партийного руководства, мероприятия по возвращению беженцев вновь не обошлись без обвинений в дискриминации и разжигании национальных конфликтов. Местные чиновники из соседних республик сообщали, что значительная часть их усилий по интеграции беженцев-казахов потерпела