покинул их. Он что-то красил, стоя на лестнице. То ли его сердце остановилось, то ли он упал случайно и разбился — этого уже никто не узнает. Но он умер, и посте его смерти уже стало некому ремонтировать крыши, подкрашивать стены… Маурина еще немного пожила в доме, где висели негорящие люстры, где стояли неработающие приемники. Но она тоже была стара и умерла еще до окончания года. И они назвали этот год Годом, Когда Умерли Джордж и Маурина.

И так шли эти годы: 27, 28, 29, 30. Трудно было припомнить их названия. Год Хорошей Кукурузы был перед Годом Красного Заката или посте? А когда был Год, Когда Умерла Эви?

Бедная Эви! Они похоронили ее рядом с остальными и, по крайней мере, в этом она ничем не отличалась от других. Все годы она жила с ними и была ли она счастлива, никто не знал. И никто не знал, хорошо ли они сделали, что сохранили жизнь ей. И вот теперь ее не стало. Молодежь почти не заметила этого, а для взрослых она была еще одной оборванной связью со Старыми Временами.

Теперь осталось только пять человек из Старого Мира. Джен и Иш были самыми молодыми из этой пятерки, и годы меньше всего сказались на них, хотя Иш все больше хромал от полученной раны. Молли постоянно жаловалась на недомогания и часто плакала. Эзру изводил сухой кашель. Даже Эм уже не ходила с прежней грацией и легкостью. Однако все они были удивительно крепки для своего возраста и их нынешние недомогания объяснялись только возрастом.

Год 34 — очень важный год! Они узнали о существовании другой группы людей к северу от гавани и в этом году к Ишу пришел посланец с предложением объединиться. Иш выслушал посланца, держа его на почтительном расстоянии — он не хотел повторения случая с Чарли — и, получив всю информацию, собрал заседание.

Он сидел со своим молотком — это ведь было важное государственное мероприятие. Произошел горячий спор. С одной стороны, страх перед болезнями настраивал всех против пришельцев, но, с другой стороны, любопытство было сильнее страха. Кроме того, требовалось увеличить число членов Племени и по возможности получить жен. В последние годы рождалось больше мальчиков, чем девочек, и дальше это могло грозить серьезной катастрофой. Для Иша кроме всего прочего было ясно, что дальнейшее продолжение жизни Племени в таком составе грозит вырождением — и так уже браки на кузенах и кузинах стали обычным явлением у них.

Но тем не менее Иш и Эзра протестовали против объединения. Они боялись повторения болезни. Джек, Ральф, Роджер, помнившие Год 22, поддержали их. Самые младшие, особенно неженатые, требовали союза, и Иш видел, что мысли о девушках другого Племени возбуждают их.

Затем выступила Эм, совсем уже седая. Ее спокойный голос остановил шум. — Я уже говорила раньше, что жизнь не должна отрицать жизнь. Нашим сынам и внукам нужны жены. Может, к нам придет и смерть, но мы должны смело смотреть ей в лицо.

И хотя сказала она немного, но мужество, которое она излучала, наполнило всех, и они проголосовали за объединение.

Им повезло, так как с другими пришла лишь небольшая эпидемия кори, но все закончилось благополучно.

В следующем году Иш заметил, что Эм уже сильно сдала. Он видел странные морщины на ее лице — не морщины возраста, а морщины боли. Лицо ее стало пепельного цвета. И тут он ощутил щемящий страх: он понял, что конец близок.

Иногда в следующие печальные месяцы он думал: может это аппендицит? Боль у нее именно в том месте. Почему бы мне не сделать операцию? Я могу прочитать то, что надо, узнать, как это делается. Самое худшее, что может случиться, только избавит ее от страданий.

Но он понимал, что это невозможно: руки его уже не молоды и не тверды, а мужества у него не хватит, чтобы своими руками вонзить нож в живот той, кого любит. И он знал, что скоро ему придется смотреть в будущее одному.

Но потом Иш понял, что это не аппендицит. Солнце постепенно склонялось к югу, а Эм совсем ослабела и уже не могла ходить. Он поискал в соседних аптеках, нашел болеутоляющие лекарства, наркотики — по крайней мере, он мог избавить ее от страданий. И она лежала, напичканная наркотиками и спала, а если не спала, то счастливо улыбалась. Но затем боли вернулись, наркотики уже не помогали, и Иш подумал, не дать ли ей большую дозу и покончить с ее мучениями.

Но он не сделал этого, так как знал, что Эм всегда тянулась к жизни, и мужество никогда не оставляло ее.

Он сидел долгие часы возле ее постели, держа ее за руку и разговаривая с ней.

И как это было всю жизнь — именно она вселяла в него мужество и уверенность, хотя именно она лежала, страдая от боли и ожидая смерти. Да, она всегда была для него скорее матерью, чем женой.

— Не беспокойся, — говорила она, — за детей, за внуков. И за тех, кто будет после них. Я думаю, они будут счастливы. Не думай о цивилизации. Они проживут счастливо и без нее!

Значит, она все знала? Значит, она знала, что он пытался и у него не получилось? Может потому, что она женщина и в ней течет другая кровь? И снова он задумался, что же делает человека великим…

В доме теперь хозяйничала Джози, и как ее мать, Джози, сама уже мать, стройная, с высокой грудью, ходила с величественной грацией. Она во многом походила на Эм.

К постели больной приходили и другие: высокие сыновья, сильные дочери, внуки и внучки.

Глядя на них, Иш понимал, что Эм права. — Они проживут! — думал он. — Они простые, но сильные люди. Они проживут!

И вот однажды он сидел, как обычно держа ее за руку. Она уже совсем ослабела, и Иш почувствовал где-то рядом дыхание смерти. Она ничего не сказала, но он успел ощутить слабый трепет ее пальцев в его руке.