силу духа, уважаемые дэры, на стамину[1]! — еще шире улыбнулся официант. — Грон принимает в свои объятия только тех, кто достоин, кто готов ждать! Дэры приезжают, получают отказ, да домой укатывают.

— Так, а что получается, мил человек, надо утром опять пойти проситься к ним? — уточнил Винтерс.

— Зачем же идти, вам тама, у стен монастыря надо бдеть, молиться Грону, чтобы принял.

Ясно-понятно. Чую, если придется с Винтерсом и Ваном там на поляне сидеть сутками, фляжка с чаем меня не спасет, надо будет следить, чтоб своя не брызнула.

Секретарь с Командиром тоже задумались. Официант принес еду, которая оказалась на удивление вкусной, хотя, скорее всего это Хэнбо выручает. Горячий, наваристый суп и жаркое из мяса чуть-чуть примирили меня с действительностью — если для того, чтобы туда попасть надо сидеть у ворот, значит будем сидеть.

— Ну что, возвращаемся? — доев, мы расплатились и вышли на улицу.

— Возвращаемся, — кивнул Ван. — Только давайте сначала сходим в магазин.

К монастырю через лес мы шли гораздо медленнее, чем в первый раз. Торопиться было некуда, мне было тяжело нести свой живот, а Винтерсу с Ваном — пакеты с едой, водой и пледами. Не представляю, что Грон думает насчет какой-то там стамины, даже не знаю, что это значит, но без воды под палящим солнцем нам не высидеть.

Впереди предстояли долгие, скучные, изматывающие часы перед стенами монастыря.

[1] Стамина (англ. Stamina) — жизненные силы, запас жизненных сил, внутренние резервы организма; выдержка, выносливость, стойкость

Глава 18

За то время, что мы сидели перед обителью Грона, я успела выучить не только слово «стамина», но и несколько других, куда менее приличных слов. Что могу сказать, духовная выносливость в скуке тренируется на мах. Слава Вселенной, у меня, хотя бы, был термос с Хэнбо. Волшебный напиток не давал упасть в пучину раздражения и злости. Вместе с чаем и солнышко не сильно припекало, и ветерок приятно обдувал, а споры Вана и Винтерса звучали чарующей музыкой. Мы переговорили на все более-менее безопасные темы, обсудили цены на батат и виды на урожай, а потом просто молчали, думая каждый о своем. Несколько раз Ван засекал, как кто-то приближался к воротам, видимо, проверить нас, но внутрь ни разу не пригласили. Что ж, будем сидеть, сколько надо.

День перешел в вечер, а вечер в ночь, неожиданно прохладную в этих северных краях. Эрик с Грегори пошарили по лесу, натаскали деревяшек и запалили костерок. Закутавшись в пледы, мы сидели у костра, доедали остатки купленных сэндвичей и пили воду. Прямо романтические посиделки, не иначе.

— Иди спать, Кайл, — чуть улыбнулся Ван, глядя, как я начинаю клевать носом. — Мы с Грегори покараулим твой сон, будем дежурить по очереди.

— Думаете, кто-то на нас нападет здесь? — широко зевнула я.

— Кто знает, — пожал плечами Винтерс. — Но то, что тут много диких зверей, это факт.

— Откуда знаешь? — вяло поинтересовалась я, поудобнее устраиваясь на земле, поближе к костру, но ответа так и не услышала, мгновенно заснув.

— Кайл, проснись!

Меня разбудил голос Вана и его рука, трясущая мое плечо.

— А? Чего надо? — прокаркала я, продирая глаза.

Рассвет только занимался, и вокруг стояла серая предутренняя хмарь. От лежания на земле тело затекло, даже плед не спас. Кряхтя, я с трудом села и напоролась взглядом на незнакомца, строго взирающего на мои попытки принять вертикальное положение.

К нам вышел монах!

Лет пятидесяти, невысокий, сухощавый, он был одет в белую холщовую рубаху с золотой вышивкой и темные штаны, заправленные в кожаные, вполне современные сапоги. Не знаю, чего я ожидала от поклонника религиозного культа, может быть, лаптей или калош. Удлиненные пегие волосы были забраны в хвостик, а подбородок обрамляла небольшая, аккуратно подстриженная бородка. Его недовольный взгляд светло-голубых глаз и поджатые губы прямо намекали на то, что тип снизошел до нас исключительно из одолжения. Ван и Винтерс тоже поднялись, и, убедившись, что я проснулась, Командир одним движение руки вздернул меня на ноги. Силен, мужик.

— Теплого утра, — проблеяла я, решив пока быть вежливой.

— Зачем пожаловали в обитель Грона Могучего, путники? — звучным, сильным голосом спросил монах, обращаясь, почему-то к Вану. Видимо, нашел среди нас главного. Или старшего.

— Мы три брата, много слышали о вашей религии и хотим присоединиться к движению Грона Могучего, — отрапортовал Ван. — Хотим изменить свои жизни, встать на путь служения и исправления.

— Что-то ты не похож на их брата, — мужик кивнул на нас с секретарем.

— А он приемный, — встрял Винтерс. — Точнее, от другой матери, не нашей. Отец по молодости по залету женился, а уж потом нашу маму встретил, любовь всей его жизни.

— Все именно так, — проскрежетал Эрик, посылая Винтерсу многообещающий взгляд.

— Служение Грону непросто, не каждый его выдержит, — удовлетворившись ответом продолжил монах.

— Мы готовы! — одновременно кивнули мы.

— Сам Грон решает, сможете ли вы остаться, и служение ему не бесплатно. Вы принесли подаяние?

Ага-ага, сам Грон, расскажи мне об этом. Вслух я, разумеется, этого не сказала, лишь зашарила руками по своему необъятному рубищу в поисках мешочка с камнями. Высыпав драгоценности на ладонь, протянула ее монаху. Тот даже головы не наклонил, бросил взгляд на кабошоны, задержал его на пару секунд, а затем кивнул.

— Пойдемте, — сказал мужчина и, развернувшись в сторону ворот, неспешно пошел.

— А с камнями-то что делать? — спросила я вдогонку, так и застыв с протянутой рукой.

— Сберегите до вечера, там пройдет посвящение.

Похватав пледы, мы двинулись вслед за нашим провожатым и, шагнув за ворота, словно в другой мир попали. За нашими спинами захлопнулись ворота, и на нас тут же обрушилась какофония звуков: гомон голосов и мужских