Пара слуг, что разливали воду из тыкв, вздрогнули и заозирались, ожидая нападения. Однако строй махарьятов не спешил выпускать вперёд охотников Саинкаеу.

— Чего вы ждёте⁈ Это приказ! — взвился Киттисак.

Из толпы кто-то многозначительно кашлянул голосом Канавута. А потом заговорил развязным голосом Адифепа:

— Уважаемый советник, согласно уставу клана мы не можем вступать в бой по приказу кого бы то ни было, за исключением пранура Вачиравита, поскольку подчиняемся только ему.

Послышались смешки.

— Так где Вачиравит? — потребовал знать Киттисак. — Где этот несносный мальчишка⁈

Советники завертели головами, но никакого Вачиравита не нашли. Толпа хихикала всё громче.

— Подозреваю, что на охоте, — негромко ответил Адифеп.

Тут мой сосед передал мне чашу, и я ненадолго отвлеклась, чтобы отпить, а когда пустила её дальше по ряду, оглянулась и поняла, что Саинкаеу оказались в такой же луже, как я сама недавно: они не успели ничего сделать, и все их планы покатились с горы, ибо как раз в то мгновение последний человек в дальнем углу допивал остатки священной воды.

Вот только моей заслуги в этом вовсе не было. Вместо меня справился обыватель, да ещё и канан. И наверняка он спланировал это вместе с Чалермом. Вот о чём они говорили там, в проулке. Чалерм знал всё, что задумали советники с Адульядежем, с самого начала, и принял меры, а я… Я просто беспомощно смотрела из толпы.

Я осторожно слезла с короба, слега потеснив тех, кто стоял сзади. Смотреть было больше не на что. Здесь обойдётся без меня. А я пошла домой.

Я и пошла — как только люди стали расходиться из храма ложного бога. Меня вынесло толпой, но я юркнула в первый же переулок и поспешила прочь, уже не задумываясь ни о каких лакомствах. Я хотела убраться из Чаата как можно скорее, пока не хватились. Удивительно, что меня не хватились до сих пор, ведь кроме Чалерма и Вачиравита никто не знал, что я все пять дней просидела на турнирном поле.

За то время, что мы проторчали в храме, на улице стемнело, и я уже почти не скрывалась, так и шла в богатом наряде Кессарин и с мечом на спине, только прозрачный чонг с лица не убирала. И вот из-за чонга-то я чуть не врезалась в человека, который внезапно оказался у меня на пути на самой окраине города.

— Ой, простите! — выпалила я, отшатываясь, и хотела двинуться дальше к городским воротам, пока их не закрыли, но человек внезапно ухватил меня за запястье и втащил в какой-то закуток меж глухих стен.

— Э! — начала я, прикидывая, вынуть меч или так надавать ему тумаков, но он меня перебил.

— Ицара!

Я содрогнулась всем телом. Никто в Чаате не знал моего имени! Неужели Чалерм как-то пронюхал?.. И тут я запоздало узнала голос.

Поспешно стянув чонг с головы, я уставилась на горящие в полутьме узоры на лице моего отца.

Он возвышался надо мной, как священное дерево, посверкивая из темноты красноватыми узорами, словно тлеющими углями. Я подобралась: отец редко сердился, но уж если сердился… А за время, что я его не видела, я и забыла, какой он огромный и могучий. Вачиравит на его фоне — саженец. Наконец, не выдержав напряжённого молчания, я зажгла на ладони шарик света. Конечно, мы оба могли видеть друг друга третьими глазами, но что-то мне подсказывало, что при этом разговоре я захочу видеть его нормальным зрением.

Отец обвёл меня взглядом с ног до головы. Его лицо ничего не выражало, но оно ничего не выражало ровно так, как бывало, когда младшие доводили его до белого каления.

— Что это на тебе? — наконец произнёс он, и голос у него тоже был такой… без выражения.

Я невольно покосилась на свой наряд. Точнее, не свой, а Кессарин. Красные шёлковые шаровары, пурпурная туника, зелёный чонг. И всё расшитое золотыми нитями. Понятное дело, дома так даже на свадьбу никто не одевался, у нас и близко подобных богатств не было.

— Э-это не моё, — выдавила я. — Я тебе писала, я выдаю себя за другую девушку.

— Ты в таком виде по городу ходишь? — спросил отец, снова вглядываясь в моё лицо. Которое служанка Нирана расписала тушью, потому что она, как и Буппа, не могла выпустить меня в люди в естественном виде.

Я неловко пожала плечами.

— Пришлось переодеться. Я была вся грязная, а рабочей одежды у меня с собой не так много.

Сказала и прямо кожей почувствовала, как жалко это звучит. Мол, трудные времена, кроме золотого шитья и надеть нечего. Вот и отец многозначительно поднял брови.

— И где же это ты так испачкалась?

— Так на турнирном болоте, — развела руками я. Тут-то уж всё очевидно вроде должно быть.

— Как интересно, — хмыкнул отец. — Что-то я не припомню тебя в списках участников.

Я открыла рот — и закрыла рот. Я же не участник! Отец же ничего не знает! То есть… он совсем ничего не знает!

Я вскинула руки, чтобы убедительнее объяснить ему всю жуть Саинкаеу.

— Мне пришлось пролезть на поле тайком! Ты даже не представляешь, что Саинкаеу там затеяли! Мне надо было присмотреть, чтобы они вообще все другие команды не порешили!

— Да? — тихо переспросил отец, и тон его не был удивлённым. — А мне вот глава клана Чароэнсук рассказывает интересные вещи. Дескать, его команда своими глазами видела, как Саинкаеу кто-то помогал. Ты писала, что они в махарьятстве смыслят, как пятилетние дети, а он говорил, что демоны к ним сбегались со всех окрестностей, и прямо точнёхонько под меч. Ничего об этом рассказать не хочешь?

Я взволнованно вздохнула, словно бы и не получив от этого вздоха воздуха.

— Отец, понимаешь, Саинкаеу жульничали, но очень опасно. Это надо было пресечь. Но если бы они ничего не выиграли, то стали бы искать виновных. А мне рано раскрываться, там ещё столько всего сделать нужно! Поэтому пришлось им подыграть немного. Но это всё не важно, это соревнование — вообще просто способ заманить всех в храм, вот там планировалась самая