Кирилл Котиков, кишиневский самбист в полутяжелом весе. Лицо его, обычно смуглое, сейчас казалось землисто-серым от напряжения. Резкие, будто вырезанные ножом скулы, упрямый подбородок с ямочкой, тяжелый взгляд исподлобья. Волевое, жесткое лицо прирожденного борца.

Степаныч знал Кирилла давно, еще по юношеским соревнованиям. Котиков всегда отличался недюжинной силой и цепкостью. Помнится, на первой схватке на этой Спартакиаде он сильно сдавил шею противнику, так что искры из глаз посыпались. Он еле вырвался тогда.

Но не только мощью славился Кирилл. Была в нем какая-то исступленность, неистовость — особенно когда он чувствовал, что победа ускользает. В такие моменты Котиков будто переставал замечать боль и усталость. Превращался в машину для борьбы — безжалостную к себе и к противнику.

Многие недолюбливали Кирилла за мрачность, замкнутость, неумение проигрывать. Мол, и на ковре-то все больше грубой силой берет, техники маловато. Но я-то знал, все это от предельной самоотдачи, от одержимости самбо. Слишком много для Котикова значила каждая его схватка.

И все же сейчас, перед нашим главным поединком, Кирилл выглядел непривычно спокойным, даже отрешенным. Холодная сосредоточенность бойца, для которого предстоящая битва — лишь очередная ступень к намеченной цели.

Ни тени волнения или мандража. Только желваки ходят на скулах, да в глазах полыхает неукротимое бойцовское пламя.

«Он готов, — понял я с внезапной беспощадной ясностью. — Готов порвать меня, выгрызть эту победу зубами. Потому что для него она, быть может, последний шанс. Шанс заявить о себе в полный голос, пробиться в сборную, прорваться наконец в большое самбо. И Кирилл сделает все, чтобы использовать этот шанс. Даже если придется меня покалечить.»

От этой мысли мне вдруг стало не по себе, несмотря на жаркий воздух забитого до отказа зала. Но я тут же мысленно одернул себя.

Тоже мне, размечтался! Нашел время рефлексировать. Твоя задача, Витя, выйти и победить. Неважно, какой ценой. Только победа, только первое место. Иначе грош тебе цена как самбисту.

Я решительно тряхнул головой, прогоняя ненужные сейчас мысли и чувства. Шагнул вперед — навстречу Котикову, навстречу нашей схватке. Сегодня для нас обоих наступил момент истины. Кто-то из нас двоих войдет в историю самбо. Кто-то останется просто одним из многих. И я твердо знал — я сделаю все, чтобы войти в эту дверь первым.

Как только прозвучал свисток, мы с Котиковым делаем шаг вперед, смыкаясь в стартовом захвате. Плечо к плечу, грудь к груди. Кирилл чуть выше меня, но я плотнее и, пожалуй, посильнее. Пытаюсь взять его на излом, продавить. Куда там — стоит как скала, не сдвинешь!

Некоторое время топчемся на месте, пробуем захваты. Никто не хочет раскрываться, торопиться. Слишком высока цена ошибки. Краем глаза вижу, как напряженно застыл на краю ковра Степаныч. Знаю, как много значит для него эта схватка. Да и для меня, чего греха таить. Только бы не подвести!

Тут Котиков вдруг взрывается серией коротких, злых рывков. Тянет, выкручивает руки, пытается сорвать захват.

Прогибаюсь в пояснице, стараясь сместить центр тяжести пониже. Фиксирую предплечья, держу баланс. Я уже видел эту манеру Кирилла — резкие, нервные выпады, больше похожие на уличную драку, чем на классическое самбо. Не подарок, но можно терпеть.

Пользуясь секундной паузой, перехватываю Котикова за отворот и резко, с прогибом разворачиваюсь спиной к нему. Есть! Теперь я стою в выгодной позиции для броска. Но Кирилл не дремлет — мгновенно отшагивает назад, выдергивая свою руку из захвата. Снова сходимся в клинче.

Нет, не получилось. Отошли слишком близко к границе ковра. Сигнал рефери. Снова возврат к центру.

Теперь, после разведки, мы медленно сближались, пристально глядя в глаза друг другу. Плечистый, литой Котиков двигался мягко и плавно, точно большой хищный зверь. Я знал, что в стойке с ним лучше не связываться: уж больно хорош был кишиневец в работе руками. Значит, моя задача — подловить его на контратаке и завязать борьбу в партере.

За миг до свистка мы сошлись в центре ковра. Кирилл занял левостороннюю стойку, я — правостороннюю. Замерли друг против друга, подрагивая от напряжения. Котиков чуть пригнулся, вскинув руки в высокий защитный блок. Я застыл в низкой стойке, выставив вперед полусогнутые руки.

Вот теперь прозвучал свисток. Кирилл тут же ринулся вперед, захватывая меня за отвороты куртки под локтями.

А в следующий миг, совершенно неожиданно, он резким движением зацепил мою левую ногу снаружи под коленом! Я опешил, застигнутый врасплох. Котиков же, крепко прижимая мою ногу к своему правому боку, молниеносно провел переднюю подножку под мою правую ногу. Он явно хотел бросить меня наземь «мельницей», коронным своим приемом.

К счастью, долгие часы тренировок не прошли даром. Я инстинктивно развернул правую стопу носком в ту же сторону, куда был направлен носок Котикова.

Это позволило избежать чистого броска. Тем не менее, я потерял равновесие и начал заваливаться на бок. Кирилл разжал захват и попытался придержать меня за рукав, но куда там! Я тяжело грохнулся на ковер, перекатился через левое плечо и вскочил на ноги.

Рефери поднял руку, счет два ноль в пользу кишиневского борца.

Пока мы вставали и расходились по углам, я бросил быстрый взгляд на табло. До конца схватки оставалось две минуты. Пора решиться на активные действия.

Вновь сошлись в захвате. На этот раз я не стал ждать атаки Кирилла.

Поднырнул головой под его руку, обхватил одноименное бедро и резко развернулся спиной к сопернику. Классический бросок через спину с колен! Но Котиков и не думал сдаваться. Он обвил руками мою шею и потянул на себя, пытаясь перекатиться через мое плечо и оказаться сверху.

Мы покатились по ковру тесным клубком. Несколько раз я оказывался в опасном положении, но каждый раз ухитрялся вывернуться. Наконец мне удалось поймать правую руку Котикова на «рычаг локтя». Кирилл глухо застонал от боли, попытался освободиться — куда там! Я держал крепко, наращивая давление. Под моими пальцами бешено бился пульс на запястье кишиневца.

Снова свисток, оказывается, мы очутились за линией ковра, время для проведения болевого истекло.

Я тут же разжал захват. Мы медленно поднялись, хватая ртом воздух.

Почти сразу же сошлись в очередном жестком клинче. Котиков пытался подловить меня на зацепах и подсечках, но я держал дистанцию, успевал отскакивать. Чувствовалось, что запал Кирилла потихоньку иссякает, все-таки он наступал с первых секунд, тратил больше сил.

Внезапно Котиков ослабил натиск и слегка отступил назад. Неужели решил перевести дух? Я невольно подался вперед, готовый в любой миг контратаковать.

И тут Кирилл