Шрифт:
Закладка:
Единственным, кто пришел к определенному мнению по этим вопросам, был Митчелл, которого отправили из Лондона в Москву на третьей неделе февраля, чтобы оценить ситуацию внутри российского подразделения после взрыва в Дикинсоне. К тому времени первая американская кукуруза уже почти достигла Волги, и становилось критически важным сплотить ряды до того, как кукурузная кампания начнется всерьез. Митчелл, который лично знал всех руководителей миссии, отправлял Брауну пространные отчеты во время своего длительного пребывания в России — лаконично написанные информативные отчеты о игре личностей в московской штаб-квартире. В конечном итоге они достигли заядлого, хотя и ограниченного круга читателей в штаб-квартире в Нью-Йорке, откуда несколько экземпляров были незаметно переданы бывшим членам АРА к западу от Гудзона.
Конечно, у Митчелла был отличный материал для работы, начиная с непостоянной миссис Хаскелл, которая снова стала объектом споров: она собиралась вернуться в Россию, и Митчеллу пришлось убедить ее мужа запретить ей повторный визит. Полковник, похоже, предпочел бы разобраться со всей ЧК. «Мне действительно наплевать, придет она или нет — я выставил ее однажды и больше не стал бы спорить с ней на эту тему ни за какие принципы в мире».
Это была первая поездка Митчелла в Россию и, следовательно, его первый взгляд на АРА-шоу, проводимое Хаскелл. Он очень быстро понял точку зрения Дикинсона о неэффективности режиссера в сдерживании большевиков, как он объяснил Брауну 23 февраля. «С тех пор, как я здесь, я накапливаю атмосферу мешающего действия этой системы связи». Хаскелл, по его мнению, был слишком склонен верить советским людям на слово и «недостаточно склонен оказывать постоянное давление, которое является единственным способом добиться достижений». Он, похоже, не понимал, что «он может получить все, что захочет, если только будет настаивать на этом». Способ АРА заключался в том, чтобы давить и упорствовать — «агрессивность в облегчении» Дикинсона — но это явно был не способ Хаскелла.
Чем дольше я здесь, тем лучше понимаю, с чем приходилось мириться таким людям, как Берланд, Грегг и Кэрролл — людям, которые всегда выходили вперед, требовали и получали то, что хотели, — в вопросе того, что им казалось неэффективностью и отсутствием удара. Их постоянный крик о том, что они могут получить все, что захотят, если им только будет позволено стремиться к этому.
Несколько дней спустя Митчелл признал, что российское подразделение не смогло бы обойтись без какого-либо офицера связи типа «Эйдук»; проблема заключалась в том, что Хаскелл не контролировал главного полномочного представителя, что, по мнению Митчелла, было подчеркнуто результатом последнего спора между двумя мужчинами. Возможно, под влиянием присутствия Митчелла Хаскелл решил обойти Эйдука и обратиться со своим делом непосредственно к Каменеву, которому он показал черновик телеграммы, адресованной Гуверу, в которой содержалась просьба уполномочить Шефа свернуть всю дальнейшую деятельность по оказанию помощи ввиду отсутствия сотрудничества со стороны правительства. По словам Митчелла, Каменев закатил истерику, умоляя Хаскелла не передавать его сообщение и обещая удовлетворить все невыполненные просьбы АРА, в том числе об улучшении связи с черноморскими портами и о другом месте жительства для американского персонала в Москве. Успех этого акта принудительной дипломатии, который предвосхитил решающее противостояние, которое состоится через шесть недель, нисколько не удивил Митчелла.
Так было каждый раз, когда он выходил на поле боя, и моя основная критика полковника заключается в том, что у него есть те же недостатки, что и у многих армейцев — вместо того, чтобы настаивать на полном и немедленном выполнении всегда и всячески, даже в мельчайших деталях, и таким образом гарантировать, что о более крупных вещах позаботятся как о само собой разумеющемся, он склонен пускать мелочи на самотек, а крупные накапливаться, пока не возникнет большая пробка, и тогда он впадает в «похоть» и начинает раскачиваться во всех направлениях, а затем снова их исправляет, но с большой суетой и большим расходованием бранных слов и энергии, в то время как небольшое постоянное давление помогло бы делу двигаться гладко. Он не так внимательно следит за деталями шоу, как мог бы, и в результате в каком-то отделе дела могут пойти совсем плохо, прежде чем он что-либо узнает об этом, и тогда он поднимает скандал.
По мнению Митчелла, самой большой проблемой АРА в России была не ее репутация антибольшевика, а ограниченные способности ее директора.
Митчелл случайно оказался в Москве, когда Кэрролл и Лонерган встретили свой конец, падение каждого из них было смягчено демоническим алкоголем. Похоже, что Лонерган устроил большую рождественскую вечеринку после того, как Хаскелл уехал из России на праздники. Как Митчелл узнал на месте преступления, которое стало известно как «рождественский инцидент», сильно пьющий исполнительный помощник «несколько раз в течение той исторической недели находился в состоянии комы».
Дикинсон послушно передал эту информацию Гуверу, побудив шефа направить Хаскеллу служебную записку от 16 февраля, в которой он выразил свою глубокую озабоченность сообщениями о неприемлемом поведении персонала, включая «отчет о запоях со стороны некоторых наших сотрудников в Москве». Мысль о том, что газеты заполучат такой материал, «вызывает у меня крайнюю тревогу», поскольку публикация истории такого рода запятнала бы всю репутацию американских усилий в России до такой степени, которую я не могу описать». Поэтому было «практически обязательным», чтобы Лонерган был освобожден от своих обязанностей и чтобы Куинн стал единственным адъютантом.
И еще одна вещь беспокоила Шефа: в штате Хаскелла преобладали католики. «У меня нет никаких предубеждений ни в каких религиозных вопросах, как вы знаете, но если мы хотим, чтобы в Соединенных Штатах был мир, нам нужно каким-то образом привлечь к работе немного протестантов». Так говорил Магистр чрезвычайных ситуаций.
Гувер доверил это письмо Гудричу, который собирался возвращаться в Россию. Пока губернатор не прибыл в Москву, Хаскелл понятия не имел, что Лонерган был обречен. Тем временем полковник сам был очень озабочен вопросом выпивки и русским подразделением, хотя особым объектом его пристального внимания был его заклятый враг Кэрролл. Месяцем ранее, 16 января, Хаскелл отправил Брауну конфиденциальную записку, касающуюся размещения Кэрроллом заказов на большое количество спиртных напитков, которые он импортировал вместе с товарными запасами комиссариата АРА. Посылки были отправлены в Москву на имя Кэрролла; на принимающей стороне он выполнял заказы коллег из АРА и получал платежи от них, очевидно, с незначительной прибылью, если таковая вообще была. Исключительное внимание Хаскелла к московскому персоналу указывает на то, что он был в неведении относительно обильных запасов виски и джина,
