Прошло еще немного времени, и гул резко оборвался. Ма’ан остановил повозку, и человечки — все, как один, — упали на колени прямо в грязь. Прямо перед повозкой возвышалась огромная, по меньшей мере в пять человеческих ростов, статуя из серого мрамора, изображавшая длиннобородого старика в мантии, опирающегося на узловатый посох. Открытое, изборожденное морщинами лицо прямо-таки лучилось мудростью — правой рукой старик указывал в небо, поучительно воздев указательный палец.

Чуть позади изваяния возвышался, вырастая прямо из болота, просторный бревенчатый дом на массивных сваях. Увенчанное остроконечной крышей, добротно сработанное здание являло собой разительный контраст с убогими деревенскими лачугами. Широкие дверные створки были распахнуты настежь, в проеме маячили две согбенные фигурки, облаченные в такие же, как и у мраморного старика, мантии.

Синхронно поднявшись с колен, человечки застыли на месте, словно солдаты в ожидании приказа. Ма’ан сделал знак рукой — трое крепко сложенных конвоиров вытащили Джада из телеги и поволокли в сторону храма. Все остальные, словно по команде, двинулись вслед за ними.

— Приветствую вас, о жрецы Милосердного Кануса, — нараспев произнес Ма’ан, кланяясь седобородым коротышкам.

— Приветствуем и тебя, Ма’ан, — в унисон ответили жрецы. Один из них, с длинным крючковатым носом на испещренном оспинами лице, продолжил таким же церемонным тоном:

— Кого ты привел нам сегодня, о Посвященный?

— Врага, — коротко ответил целитель. — Этот человек явился к нам с той стороны, выдав себя за странника. Расспрашивал про манатары, втирался в доверие. Но вещие сны ему провести не удалось — сегодня ночью мы узнали, что он должен быть немедленно убит.

Жрецы степенно кивали, словно подобное было для них вполне обыденным явлением.

— Но я хочу узнать, — продолжил Ма’ан, — что именно он замышлял и по чьему приказу действует. Поэтому-то мы и решили обратиться к вам, о служители Всеведущего Кануса. — Он снова коротко поклонился. — Вверяю его в ваши руки.

Рябой старик испытующе взглянул на Охотника. Глаза у него были светло-серые, почти прозрачные — но отнюдь не пустые.

— Развяжите его. В храме веревки без надобности.

Он сунул руку в карман и вытащил оттуда что-то маленькое, ярко сверкнувшее в руке, словно поймавший солнечный луч осколок стекла. Вот только солнца на здешнем небе Охотник еще не ни разу не замечал.

Подскочившие конвоиры избавили его от пут и поспешно ретировались. В следующее мгновение в глаза Охотнику ударил яркий, обжигающий пучок света. Джад отшатнулся, сразу же почувствовав знакомое жжение в затылке — по всему телу разлилась странная свинцовая усталость. С трудом приподняв онемевшую руку, Охотник с удивлением обнаружил, что она испускает слабое свечение. Мало того, от плеч до ступней его теперь окутывало призрачное мерцание, а двигаться было неимоверно тяжело, словно к рукам и ногам были подвешены гири.

Пошатнувшись, он сделал неуверенный шаг вперед. Жрецы подхватили Джада под руки, словно услужливые санитары — немощного больного, и мягко, но настойчиво повлекли к распахнутым дверям храма. Серые человечки остались стоять у повозки — никто из них больше не произнес не единого слова.

Створки дверей со скрежетом затворились за ним, отрезав от и без того слабого дневного света. В храме царила тьма, тут и там разреженная слабыми огоньками свечей и лампад — Джад только сейчас обратил внимание на то, что в здании отсутствовали окна. Пахло здесь чем-то неприятно приторным, издалека доносился слабый плеск воды. Ему показалось, что в помещении находились еще и другие люди, но рассмотреть никого так и не удалось — хотя Охотнику то и дело слышался приглушенный шелест чьих-то голосов.

Жрецы молча вели его в дальний конец зала, крепко вцепившись сухонькими ручками в запястья. Звуки их шагов эхом разносились по всему храму, гулко отражаясь от устланного широкими досками пола. Сам Джад по-прежнему светился в темноте, словно привидение; ноги повиновались ему с трудом, руки бессильно висели вдоль тела. «Ничего», — подумал Охотник, — «пусть только пройдет слабость, и я раскидаю этих недоростков по стенам».

Давно уже Джад не ощущал себя таким бессильным и неспособным повлиять на ситуацию — и это ощущение приводило его в ярость, которую он изо всех сил старался скрывать. Пусть только дадут ему шанс, всего один шанс, больше ему и не нужно…

Вдали начал вырисоваться высокий, похожий на человеческий, силуэт. Еще одно изваяние, догадался Охотник, всмотревшись во тьму уже начинавшими привыкать к ней глазами. По обе стороны от статуи высились стройные колонны, увенчанные испускавшими ровное синеватое свечение фонарями, а у ее подножия стояло кресло с высокой спинкой, в котором, как показалось Джаду, кто-то сидел.

Приблизившись к изваянию, жрецы остановились и отпустили Охотника. Тот, в кресле, слабо пошевелился — Джад силился рассмотреть его, но фонари освещали только саму статую, изображавшую все того же бородатого старика с посохом. На этот раз он держал в правой руке раскрытую книгу с тремя переплетенными змеями на обложке.

Чуть в стороне Джад заметил небольшой круглый бассейн с мерно журчащим фонтанчиком. Края его были уставлены разномастными свечами и маленькими, багрово мерцающими во тьме лампадками. Черная поверхность воды слабо поблескивала отраженными огоньками, словно усыпанное звездами ночное небо.

— Подойди ближе, чужак. — Голос был низкий и звучный, разительно отличавшийся от мяукающих голосков местных жителей.

Джад приблизился к креслу, с трудом переставляя тяжелые, словно чугунные ноги. Жрецы не последовали за ним, оставшись стоять в отдалении.

Сидящий снова шевельнулся, что-то прошептал — и синие светильники на колоннах засветились сильнее, выхватив его кресло из темноты.

Охотник не поверил своим глазам — перед ним на сидении скорчился уродливый голый гном, человекоподобное существо со скошенным лбом и резко выступающей вперед нижней челюстью: Обделенный, как они их тут называют.

Карлик смотрел куда-то через него невидящими, покрытыми бельмами глазами. Джад изумленно огляделся по сторонам, пытаясь понять, кто же к нему только что обратился — но тут уродливое создание заговорило снова, тем же самым звучным, глубоким голосом.

— Сейчас я задам тебе три вопроса, Охотник. Первый про прошлое, второй про настоящее, третий — про будущее.

Голос настолько не вязался с внешностью этого существа, что Джад снова оглянулся на застывших позади него в смиренных позах жрецов — может быть, это они играют с ним в игры своей Силой?

— Ответишь на вопросы правильно, — продолжал Обделенный, — и я отпущу тебя в мир. Солжешь — и твою судьбу решит твоя же собственная сообразительность.

Охотник непонимающе разглядывал сморщенное личико слепца. Что все это значит, чего они от него хотят?

— Первый вопрос. — Карлик поерзал в своем кресле, в уголке его