Но спрашивать и лезть в душу я не буду. Ни к чему.

Иногда надо очень мало. Чуточку человеческого тепла рядом. Участия. Осознания, что ты не один. И становится легче.

Мы сидели плечом к плечу. Передавали друг другу бутылку, отпивали чисто символические глотки, смотрели на море.

— Беспросветно все как-то, — тихо сознался эс Хавьер. — Не люблю, не понимаю, но и уйти не могу. Некуда. И Сварта не брошу. И дочь… я ее люблю. А жить нормально не получается. Почему так?

— Люди не всегда подходят друг другу, — вздохнула я. — А любовь… она эгоистична. И может перерасти в ревность, в чувство собственности, во что угодно…

— Собственность. Да, так… как это паршиво.

— Да.

Он говорил о супруге, я об отце Каэ, но какая разница? Все равно ж проблема.

Помочь друг другу мы никак не могли. Но хоть так… посидеть, выпить, кое-как успокоиться…

Не то, чтобы нам стало легче. Но хоть не так больно. И можно жить дальше, и улыбаться. А что там у тебя на душе?

Кого это волнует?

Разошлись мы только через два часа, уже более-менее спокойные. Мы не разговаривали — ни к чему. Но эс Хавьер проводил меня до развилки, и на прощание поцеловал руку.

— Спасибо, Каэ.

— И вам, Хавьер…

Не друзья. Даже не приятели. Просто люди, которые однажды поделились друг с другом своим теплом. И нам стало чуточку легче.

— Каэтана, ты к балу готовишься?

— А… да, немного.

Мы впятером сидели у меня в комнате. Как-то получилось постепенно, что мы стали по вечерам собираться именно здесь. Приходила Мариса, к которой девочки сначала отнеслись с опаской, а потом — что уж! Приняли в свой круг!

Посочувствовали по-человечески.

Сколько ей там учиться осталось? Чуть больше полугода?

Помолвку с Жоао Феррером ее отец заключил, причем Марису для этого даже не вызвали из Академии. А зачем?

Ее согласие кого-то волнует?

Вот уж точно — не в семье Лиез.

Так что… было, было чему посочувствовать. И вообще, совместные занятия спортом — сближают. Кто не верит — сами попробуйте. Если найдете хорошего тренера, к концу года ваша группа для вас родной станет. Самым дорогим отвечаю! Гантелями…

— Что значит — немного? А платье? Прическа? Книжечка танцев⁉

Севилла выглядела такой возмущенной, что мне захотелось похулиганить.

— Девочки, вы просто не понимаете, — вздохнула я. — Я эти танцы не умею.

Теперь на меня возмущенно воззрились четыре пары глаз.

Не умеет?

Нет таких слов! И точка!

— Но ты так двигаешься! Каэ, ты должна!

Этого слова я не любила. Кому должна — тому прощаю. Хулиганство разыгралось и атаковало с новой силой.

— Девочки, я танцевать умею, но… не те танцы.

— А какие? — загорелись глаза у Фатимы.

Я замялась секунды на две. А правда, что им показать? В том-то и дело, что они не оценят и половины того, что я умею.

Брейк-данс? Да с ним тут в психушку сдадут.

Хип-хоп? Техно? Диско? Рок?

Не смешно. Тут вальс, менуэт, гавот, и им подобные, а с ними у меня затык. Или… показать девочкам восток? Стрип-пластику?

— А давайте, покажу, — усмехнулась я. — Сядьте все на кровать, а я тут минут пять подвигаюсь.

Стул здесь был хороший. Для стрип-пластики пилон лучше, но чего нет, того и нет. Я подумала минуту, пощелкала пальцами, восстанавливая в памяти ритм — и резко прогнулась, провела пальцами по шее, по груди…

Стриптиз бывает двух видов.

Первый — низшая ступень, вульгарное раздевание до трусов, обнаженка без изюминки и особой красоты. Это скучно.

И второй вид.

Когда ты остаешься одетой, а клиент все равно готов. Вот не нужно в стриптизе открываться по полной, там дразнить нужно, намекать… это и как в жизни.

Если женщина предложит пойти и переспать — да, с ней пойдут. Но это будет скучно. И одноразово, что ли.

А можно играть, соблазнять, завлекать и ускользать… понятно, что дело кончится постелью. Но что интереснее? То-то и оно…

Прогон получился короткий, всего пять минут, но девочкам и этого хватило. Олинда хлопала глазами, как разбуженная сова, Севилла открыла рот так, что хоть ты гланды смотри, Фати остолбенела. Зато Мариса…

— Каэ, это же…

— Да. Это для соблазнения мужчин.

— Научи меня?

Настало время мне хлопать глазами.

— Научить?

— Конечно… я ведь помолвлена. О моем женихе ты знаешь, ну и о его брате…

— И чем тебе это поможет?

— Пусть Хулиан видит, что потерял! Кого потерял! А может, и…

Смысл я поняла.

Мариса осознавала, что если придется выйти замуж, то рано или поздно она заведет любовника. И в качестве мести — можно того же Хулиана Феррера. Некрасиво?

А ей-то что?

У нее все равно ни нормальной семьи не будет, ни нормальных детей, от психа-то! Потому — пакостить она будет всем. Разъяренная женщина на тропе войны — это страшно. А стриптиз — тоже оружие.

Глава 8

— Я бы тоже поучилась, — кивнула Олинда. — мои родители ведут переговоры о помолвке… Девочки, пусть все останется между нами, хорошо?

Мариса кивнула, нашла руку Олинды и пожала.

Всем паршиво, подруга. Что ж родители таких уродов-то подбирают?

— По сговору? Ради капиталов, да?

— Да… — вздохнула Олинда. — Я ему даже не нравлюсь, у него любовница есть, давно… и он ее не бросит, и не собирается.

Я