Вот мне бы такие нервы, как Следопыту. Задрых еще на плече у Морового. И смена транспорта его не разбудила.

— А вы чего не охотились? — спросил я. — Мне казалось, воевода всех ивашек собирает.

— У меня здесь особое положение, — усмехнулся Михаил. — Я в дрязги между нечистью и рубежниками не вступаю. Хотя, конечно, ежели воевода прикажет.

Катер неторопливо рассекал водную гладь. Древний старец Олег подслеповато всматривался в ночную мглу. Мы находились во владениях могучего Водного Царя, но вместе с Михаилом я почему-то не чувствовал никакой опасности. Словно он был местным жителем фавел, который устраивает для меня экскурсию.

— А чем вы здесь занимаетесь?

— Больше за чужанами гляжу. Чтобы не губила их нечисть понапрасну. Не к месту будет сказано, но хозяин здешний особой добротой не отличается. А прислужники его и подавно. Во власти же как, чем у человека ее меньше, тем он более злой и жадный до всяких благ. Это после пресыщение приходит. Но сейчас не беспокойтесь, ушла местная нечисть. Какого-то лешего стращают.

У меня от последнего заявления похолодело в груди. Потому что я знал только одного лешего на всю округу. Нет, может, и были какие-то другие. Лишь на это и вся надежда.

— И вы тут совсем один?

Вопрос был резонный, потому что места представились глухими. Нет, наша выборгская сторона и без этого особо многочисленностью не отличается. И, признаться, в этом есть определенный шарм. Но вот здесь, по моему скромному мнению, даже волки гадить боялись.

— Почему же, с сыном, — указал Михаил на Олега, чем удивил меня вновь.

Он улыбнулся, обнажив свои редкие зубы. И принялся объяснять.

— Я уж когда рубежником стал, Олег взрослый уже был. Почти сорок годков. Шли мы тогда на рыбалку, а навстречу человек с глупыми вопросами. «Куда идете?», «Чего хотите?». Это позже я уже узнал, что на такие вопросы во владениях водяного отвечать нельзя. А анцыбалу и подавно.

— Кому?

— Анцыбалу. В наших краях их еще болотниками кличут. Не водяные, конечно, но тоже силу имеют. Он и напал тогда, еле отбились. Если бы не Олег, не совладать мне с ним. Об одном жалею, что сам убил нечисть, а не сын.

Он тяжело вздохнул, явно вспоминая дела давно ушедших дней.

— И вот, стал рубежником. Не без везения, конечно. Да только то ли хист анцибальский достался, то ли судьба у меня такая. Но промысел от болота одного зависит. В разлив, когда больше оно становится, и я себя внушительнее чувствую. А на излете лета или в жару, наоборот, слабею. Ах, рубежники же об этом не говорят.

Михаил прикрыл свой беззубый рот. Однако сокрушался недолго. Махнул рукой и продолжил.

— Теперь вот я вроде как проводник от людей здесь. Водяной Царь меня позже принял, за убийство не ругал. Так и сказал: «В своем праве». Затем и остальная нечисть отстала. Знают, что за мной воевода и их водяной хозяин, так и живу.

Он замолчал. И долгое время лишь плеск воды был нашим аккомпаниатором.

— А почему вы жалеете, что не сын убил нечисть? — спросил наконец я.

Михаил посмотрел на меня с такой скорбью в глаза, что даже не по себе стало.

— Потому что рубежники долго небо коптят, а вот обычные люди нет. Разве есть что-то страшнее, чем пережить собственного ребенка?

У меня в горле даже ком встал. На этом фоне злоключения с нечистью-оборотнем, битва с бэккахестами, разочарование в Печатнике, все прочее — выглядело каким-то несущественным. Вот где была настоящая трагедия. Вдали от остальных глаз.

Отец видел, как стареет и дряхлеет его сын. А сам, меж тем, оставался прежним. И ничего не мог с этим поделать.

Нет, будь он каким-нибудь типом из знатного рода, наверное, можно было бы встать в очередь. Или сделать сына приспешником и надеяться на счастливый случай. Судя по тому, что Олег помогает Михаилу, наверное, так и было. Но какова вероятность, что воевода, возле которого крутятся персоны значительнее, обратит внимание на двухрубцового рубежника на отшибе? Вот и я думаю, что никаких.

Катер постепенно замедлил ход и мы подобрались к другому берегу. К слову, расчищенному от травы. Неподалеку стоял разбитый бобик, судя по внешнему виду, ровесник Олега.

— Здесь деревня раньше была, давно уже, — стал рассказывать Михаил. — Понятно дело, все разбежались. А вот дорога, пусть проселочная и заросшая, осталась. Сейчас Олежа вас до трассы подкинет, где ваши встали.

«Ваши», а не «наши». Кто же у него за своих проходит? Уж не нечисть ли? Хотя сейчас меня интересовало другое. Я с сомнением поглядел на дряхлого сына Михаила. Такое ощущение, что он вот-вот развалится.

— Может, вы?

— Да бог с тобой, Матвей. Я и водить-то не умею. Не далась мне эта наука.

Впрочем, мои предостережения оказались напрасными. Потому что как только мы причалили, вдали мелькнули огни машины, прыгающей на кочках. А вскоре к нам подъехала знакомая синяя Мазда. За рулем была сама Инга. Вот это да!

— Я думал, что ты не водишь, — сказал я вместо приветствия.

— Я просто не люблю, — разъяренная, выскочила она. — А ты вот заставляешь. Привет, Миша.

— Здравствуйте, Инга Александровна. Давно не захаживали.

— Все времени не было.

На этом обмен любезностями был закончен. Михаил с Олегом отошли в сторону, а мы остались наедине с Ингой. Если не брать во внимание бесчувственного Следопыта.

— Так чего случилось-то? — спросил я.

— Чего случилось⁈ — рявкнула рубежница, но тут же постаралась взять себя в руки. — Когда ты поймешь, что мы замиренники? И я чувствую, когда тебе угрожает опасность. А тут не просто опасность. По ощущениям, ты опять чуть не погиб.

— Да нет, все под контролем, — почти не соврал я.

— Рассказывай.

Я открыл было рот и тут же закусил губу.

— Инга, ты прости, возможно, это будет похоже на паранойю. Но ты можешь пожать мне руку?

Нет, когда-нибудь она меня точно убьет. Я даже не представляю, какие Инга ожидает дивиденды с меня. И оправдаются ли они? Сейчас она так недобро глядела, как не смотрят на мужей жены, застав их за изменой.

Однако после нескольких глубоких выдохов носом, протянула руку.

— Пообещай выслушать меня, не перебивая.

— Матвей, что за цирк?

— Пообещай.