И вот здесь мы натыкаемся на предыдущую команду зачистки. Маленькая комната с множеством вмурованных в стены потускневших мониторов завалена аккуратно сложенными скелетами. Причем, судя по нетронутым доспехам на скелетах-воинах и высших умертвиях, по мантиям и характерным артефактам на личах, эти юниты либо входили в свиту легендарного или даже мифического некроманта, либо действительно пришли в этот осколок из мира разумной нежити.

Осматриваю кости нежити, стараясь не наступать на хрупкие кости, и сразу же отмечаю любопытную деталь. В груди каждого мертвеца должен быть кристалл, но там пусто.

Причём экипировка двадцати пяти скелетов на месте. Словно что-то выпило из нежити всю магию, что двигала мёртвыми костями, вырвало из груди кристаллы, а потом тела аккуратно сложили здесь.

Надеюсь, что нежить хорошенько потрепала результаты эксперимент Алодов, и мне останется лишь добить оставшихся существ. Раз осколок всего D-ранга, что-то господа скелеты сделать успели.

А пока — время собирать добычу.

Сам я не прикасался к артефактам — даже если бы я решился на такую глупость, интуиция удерживала у меня от опрометчивого поступка. От некоторых доспехов веяло столь концентрированной магией смерти, будто они веками лежали в проклятых курганах, впитывая окружающую боль и смерть. На высоких рангах мне бы они не повредили, а вот если тронул их сейчас, отделаюсь загрязненными энергоканалами. Или же перестану быть живым.

Хобгоблины споро разоблачали нежить, и передавали мне экипировку, которая отправлялась в кольцо. Почти на две трети забил свой пространственный артефакт. И забрал бы больше, если бы от прикосновений ткань не крошилась и не разлеталась в пыль. Время уничтожило бесценные артефакты.

Было бы неплохо, если бы рядом с нежитью валялся хоть один труп их противника — тогда было бы понятно, с чем именно они воевали. А так, увы, придется искать ответ на этот вопрос самостоятельно. Вряд ли нам нужно будет биться против существ, которые смогли бы выжить взаперти сотни лет. Роботы? Пожалуй, нет. Будь это завод, я еще поставил бы на защитную систему, но тогда и ранг миссии должен быть повыше. Големы тоже отпадают: хоть Древние и изучали всевозможные виды магии, но в испытательном центре големам точно делать нечего.

Существам, которые вынесли команду хорошо экипированной нежити, не хотелось попадаться на глаза. Значит, дальше отправится приманка.

Стоило мне пожелать, как рядом возник гоблин.

— Тебе нужно найти врага и привести сюда, — объяснил я мысленно. Если повезет, гоблин не только увидит противника, но и останется незамеченным, либо уведет их в сторону от нас.

На этот раз я подключился не только к зрению и слуху гоблина, но и к обонянию, и даже к тактильным ощущениям. Я отрешился от тела, чувствуя все, что чувствует юнит.

Безоружный коротышка крался по коридору, опасливо поглядывая в запыленные стекла и приоткрытые двери. В лабораторных помещениях разруха, пыль и раскиданные в спешке вещи. Только чем он дальше шел, тем больше в вековой пыли попадалось следов, оставленных голыми ногами. В лабораториях попадались вывороченные из стен мониторы, разобранная и раскуроченная аппаратура. Похоже с отсутствием в осколке разумных я погорячился.

Гоблин полслеповато щурился — амулета у него не было, а темные коридоры освещались только редкими светодиодными табличками над дверьми — созданные для того, чтобы обозначить выход в условиях пропажи электричества, таблички на изотопных батарейках продолжали светить спустя сотни лет.

Я рассматривал глазами гоблина попадающиеся на стенах схемы, направляя его в центр лаборатории. Юнит крался по коридорам около часа, когда в тишину вплелись новые звуки, и неслись они как раз со стороны, куда шел коротышка.

Там кто-то скулил. Ну или подвывал — не знаю, как будет точнее.

Гоблин и прежде не шумел, а теперь и вовсе замер, чтобы ни скрип бетонной крошки под стопами, ни шуршание тряпок его не выдало. Юнит при жизни был трусливым, как и любой из их племени, и теперь не спешил отказываться от привычного поведения. Хорошо, что уговаривать гоблина идти дальше не нужно: стоило только приказать, и коротышка пошел вперед, наплевав на страх. Снова камешки зашуршали под зелеными ногами, и снова раздался тот же скулеж, только более отчетливый и протяжный.

В осколках вообще редко бывает что-либо приятное, и зачастую оно связано только с оценкой добытого. Но этот вой мне не нравился особенно — от него волосы вставали дыбом.

Спустя минуту я получил подтверждение своим предчувствиям, когда гоблин завернул в очередной коридор и увидел скулящее существо.

Это помещение было размером с триста-четыреста метров. На потолок подвешены светящиеся дверные таблички. Долго его не разглядывал — меня привлек железный стол посреди помещения. Точнее, тот, кто на этом столе лежал, примотанный медной проволокой за ноги и руки. Матово черный, худощавый гуманоид лет сорока, голый, небритый и нечесаный. Но меня его гигиена волновала меньше, чем две пары рук.

Древний.

Впервые вижу живого представителя цивилизации, которая, по мнению нашей расы и некоторых прочих, устроила грандиознейший ивент с осколками сотням миров.

В тусклом свете отлично видны почерневшие кисти рук и ног. Похоже, пленник здесь находится очень долго. Ставлю навык иллюзий против золотой монеты, что он находится здесь с момента подрыва. Вряд ли кто-то поймал Древнего и приволок его в лабораторию, чтобы приковать к столу.

Из дальнего угла помещения послышался шорох. То, что я при беглом осмотре принял за кучку тряпья, зашевелилось и поднялось — худая вытянутая фигура ростом под два метра. И шорох услышали не только чуткие уши гоблина, но и Алод. Пленник снова издал свой стон-вой и забился, пытаясь вырваться. На лице его отразился неподдельный ужас.

Я оценил одетую в рванье фигуру, серую кожу, короткие когти. Лич. Даже архилич. Когда-то плащ наверняка был отличным артефактом, только вот время обошлось с ним безжалостно — артефакт зиял дырами, рукава оборваны.

Нежить посмотрела в мою сторону.

— Кто бы мог подумать, что после ожидания в два с половиной века я встречу босоногого лягушонка, — пропел лич на одном из диалектов древнеэльфийского. Пропел медленно и неуверенно, будто вспоминая, как правильно разговаривать.

Думаю, он удивился, когда гоблин откашлялся, и на том же языке, с диким акцентом, — сказывалось не приспособленное для такого горло, — спросил:

— А для чего ждал?

— Заходи, — качнул лич головой. — Поговорим.

Я перехватил контроль над телом и шагнул за порог лаборатории, осматриваясь.

То, что я принял за странный узор на стенах и потолке, оказалось мельчайшими рунами, выцарапанными шилом, гвоздем или