— Ну если Вы разрешаете, то я воспользуюсь Вашей любезностью. В первую очередь меня интересует такой момент: господин Ёсида имел в виду именно две тысячи двадцать четвёртый год, когда говорил, что война начнётся через сто лет, или это было сказано образно и сроки могут сдвинуться на несколько лет в ту или иную сторону? И второе: обещанная война — это неизбежность или наиболее вероятный, но всё же не единственный вариант развития событий?

— Давайте начнём со второго, — сказала бабушка. — Думаю, и без всякого пророчества видно, что мы сейчас стоим на пороге войны. Как Вы думаете, Александр Петрович, каковы шансы её избежать?

— Очень маленькие. Настолько ничтожные, что я бы их вообще не принимал всерьёз. В том, что войне быть, я не сомневаюсь. Вопрос в том, насколько масштабной она будет.

— Так это не в последнюю очередь зависит и от Вас в том числе, ведь Россия, которой Вы сейчас руководите — одна из сторон в грядущем конфликте. Вы сами к каким масштабам склоняетесь?

— Я склоняюсь к тому, что лучше вообще не воевать.

— А получится?

— Боюсь, что нет. И ещё боюсь, что начнётся всё значительно раньше двадцать четвёртого года.

— И тут мы плавно переходим к первому вопросу, — улыбнувшись, сказала бабушка. — Вы хотите знать, будет ли война России и Британии, если она случится в ближайшее время, той самой глобальной мировой войной из пророчества, или всё же этот конфликт до таких масштабов не разгорится. Я угадала?

— Не совсем, — ответил Романов. — Меня больше интересует, удастся ли избежать той самой мировой войны через два года, если сейчас Россия и Британия всё же как-то договорятся и не начнут прямых боевых действий.

— А договорятся ли?

— Я бы очень этого хотел, но всё идёт к тому, что договариваться с нами никто не собирается. Буквально полчаса назад Дана сообщила мне, что Тюркский каганат готовится к войне с Россией. Собственно, об этом я вам и хотел рассказать.

— Новый каган настолько глуп, что планирует начать войну, не имея достаточного авторитета у своих подданных? Он уверен, что все тюркские роды поддержат его идею напасть на нас?

— Карим далеко не дурак. Предатель, подлец, но не дурак. Поэтому на нас никто нападать не будет. Тюрки уверены, что инициаторами конфликта будет Россия. Вы же знаете, как это всё делается.

— Знаю. Одна хорошая провокация, непропорциональный ответ, и вот уже обеим сторонам плевать, кто первый начал. Не раз такое приходилось наблюдать.

— Именно! — на удивление эмоционально воскликнул кесарь. — Сложно избежать войны между двумя странами, если эта война нужна третьей стране, и эта третья полностью контролирует правительство одной из тех двух. Каган Карим сам ничего не решает, он выполняет распоряжения, полученные из Лондона, так как он должник англичан — они подарили ему власть. И к тому же Карим сам заинтересован в войне, потому что она поможет ему сплотить все тюркские роды под его началом. Но, разумеется, начать это всё формально должен не он. И, признаюсь, провокации, которая должна запустить процесс, я опасаюсь не меньше, чем самой войны, потому что знаю: они могут устроить всё что угодно.

Бабушка кивнула, соглашаясь с Романовым, и спросила:

— А Дана что-нибудь сказала о сроках?

— Нет, — ответил Александр Петрович. — Но я полагаю, тянуть они не станут, поэтому времени у нас очень мало. Возможно, счёт идёт не на месяцы, а на недели.

— Успеете подготовиться?

— Подготовиться мало. Надо действовать на опережение. Нужно сделать наш шаг до их провокации, потому что очень уж у меня нехорошее предчувствие. Если они ради достижения своих целей убили Абылая, то не остановятся уже ни перед чем.

— Переживаете за Дану? — спросила бабушка.

— Да, — ответил Александр Петрович. — И за Айсулу. Теракт в Туркестане, обставленный так, будто его организовали и провели мы, всколыхнёт весь каганат и окончательно настроит его против России, а гибель Даны заставит её род, который сейчас дистанцируется от Карима, встать на его сторону. Самое обидное, что, даже если Дана расскажет брату о том, что она с нами заодно, Карим и англичане этого знать не будут и, соответственно, опасность для Даны сохранится.

— Тогда у Вас действительно очень мало времени, и если я могу чем-то помочь, обращайтесь в любое время и с любой просьбой.

— Благодарю Вас, Екатерина Александровна. Вы и так уже сделали достаточно, а про Романа я вообще молчу. Ваша семья делает очень много для страны.

— Ну объективности ради стоит сказать, что наша семья и для того, чтобы страна оказалась в нынешней непростой ситуации, много чего сделала, — заметила бабушка.

Александр Петрович вежливо оставил эту фразу без комментариев, а я задумался о том, как всё могло сложиться в России и в моей жизни, если бы дед не свихнулся в своё время на теме эльфийской исключительности. Да, именно свихнулся, потому что планировать и провоцировать войну между гражданами одной страны лишь по причине того, что у них ауры разного цвета, мог только натуральный психопат.

И я очень надеялся, что мне эти гены ненависти не передались и я на старости лет не начну страдать от приступов расовой нетерпимости. Впрочем, глядя на бабушку, которая прекрасно относилась и к людям, и к оркам, можно было предположить, что дело всё же не в генах, а в воспитании и окружении.

— Роман, скажи, пожалуйста, ты хорошо держишься в седле? — вывел меня из раздумий неожиданный вопрос кесаря

— Раньше неплохо держался, — ответил я. — Один раз даже занял первое место на соревнованиях в гимназии. Но мне тогда четырнадцать лет было. Конечно, я и сейчас не упаду с лошади, но уже два с половиной года в седле не сидел.

— Думаю, этот навык из тех, что довольно быстро восстанавливается. К тому же в соревнованиях тебе участвовать не придётся.

— А что придётся? — поинтересовался я. — Идти в бой на коне?

— Пока не могу сказать, ещё нет точного плана, но ты потренируйся. Лишним это точно не будет.

— Отряд магов-кавалеристов — это было бы красиво, — улыбнувшись, подключилась к обсуждению темы бабушка. — У нас здесь нет лошадей, но я решу эту проблему.

— Не стоит, — возразил я. — Надо поговорить с мамой, возможно, лошадь, с которой я в своё время выиграл соревнования, всё ещё в Павловске, в отцовской конюшне. Задачу я понял — навык восстановлю.

— Мы в тебе не сомневаемся! — сказал Александр Петрович и широко улыбнулся.

Я столь позитивного настроя кесаря не разделял и поэтому поспешил задать ему вопрос:

— А