— Мне Олег Иннокентьевич рассказал, — Антон аккуратно поставил поднос на стол, стал изображать бурную деятельность, поставил чайник, лишь бы Анфиса так подозрительно не пялилась на него.

— Ясно.

Ясно ей, а он чуть инфаркт не получил, сначала от неожиданного появления девушки, потом от того, что его снова чуть не разоблачили. Пф, даже захотелось пот со лба стереть, и облегченно выдохнуть, вроде поверила.

— И как тебе — Антону было очень любопытно узнать, как у неё дела, — работается?

— Ой, знаешь — Анфиса преобразилась, глаза загорелись, голосок зажурчал, о детях девушка могла говорить много, и долго. Перечислила всех хулиганов в своей группе, потом перешла на маленьких принцесс, многих хвалила, видно было, что она обожает малышню, с которой работает. Потом начала рассказывать, как проходят репетиции к утренникам.

Чай допит, от пирога остался небольшой кусок, Антон сытый и довольный сидит и любуется светящейся энергией Поляковой. Красивая, нежная, с большими зелеными глазами, просто фея из сказочной страны, так и хочется прижать к себе и не отпускать. Сердце в блаженной неге пульсирует под ребрами, душа поет, вот как себя чувствуешь, когда рядом находится любимый человечек. Не хочется отпускать ее, но и держать насильно нельзя, все это заканчивается плохо. Анфиса сама должна выбрать его. Как же хочется видеть ее вот такой каждый вечер, беседовать, сидя на кухне попивая чай. Он хочет этого, так, что внутри сжимается каждая его частичка. Он сделал все что мог. И еще сделает.

Васильев даже не понял, что в кухне воцарилась тишина, пока Анфиса не позвала его.

— Антон — мужчина сфокусировал все свое внимание на Поляковой — у тебя как дела? Здесь ты тоже держишь что-то типа сервисного центра?

Вот черт, к этому разговору он не приготовился.

— Ну да, вроде того. — Лишь бы Анфиса не заметила, как ему тяжело врать, глядя ей в глаза.

— Сейчас больше зарабатываешь?

— Почему?

— Ну у тебя такая большая квартира, ее дорого содержать, я узнавала.

— Я один, мне много не надо. И родители помогают.

Анфиса хихикнула, Антон удивленно перевел на нее взгляд.

— В твоем возрасте стыдно пользоваться помощью родителей.

— У меня только отец. Ему тоже много не надо.

— Ой, прости, я не хотела обидеть тебя.

— Все нормально. Мама ушла от нас, когда мне было чуть больше шести. Я ее не помню.

— Мне жаль.

— Ладно, что мы о грустном. — Антон встал хотел начать убирать со стола, но Анфиса опередила его.

— Не нужно, я помою, тут всего две кружки.

Анфиса сполоснула посуду, прибрала все в шкафчик, развернулась к Антону, поймала его изучающий взгляд, на лице мужчины удовлетворение, и легкая улыбка.

— Не привыкай — смотря на его расплывшееся от радости лицо решила поставить Васильева на место, — это была разовая акция.

— Жаль, ты так хорошо смотришься на моей кухне. — Васильев встал со стула и сделал несколько шагов к гостье. Захотелось ее зажать, поцеловать, еще и сама соседка смотрела на него как — то загадочно, не мог понять ее эмоции. Красивая, со своим дурманящим взглядом, стоит перед ним, как же трудно удержаться.

Ничего же не случится если он просто чмокнет ее в благодарность за такой приятный сюрприз.

— Так приятно, что ты решила угостить меня.

— Мне сегодня захотелось посидеть в хорошей компании, а кроме тебя рядом никого нет.

— Я рад, что ты вспомнила обо мне. — Антон ставит руки на столешницу с двух сторон от бедер Поляковой, держать себя в руках становится невыносимо сложно. Сейчас перед глазами были только ее соблазнительные губки.

Анфиса расслабилась, Васильев такой домашний, самой захотелось к нему прижаться, вдохнуть его запах, поцеловать. Мужчина будто почувствовал ее желание, потянулся к ее губам, а она поддалась соблазну.

Большие теплые ладони прошлись по ее спине, вверх к плечам, сжали их. Поцелуй тягучий, нежный, язык Васильева мягкий, медленно входит в ее рот, сплетается с ее языком. Анфиса расплылась, если бы не сильные руки Антона, уже бы лежала на полу бесформенной массой. От удовольствия изо рта вырывается протяжный стон.

Поцелуй становится настойчивее, напор усиливается, Анфисе не хватает дыхания, неожиданно сцены из сна проносятся в памяти, по телу стремительным потоком проходит возбуждение. О нет, она не готова, нельзя давать слабину, а так хочется продолжить. Нельзя сдаваться, нужно придерживаться первоначального плана. Анфиса успела пожалеть, что поддалась порыву поделиться хорошим настроением с Антоном, но она же не думала, что он будет приставать. Нельзя!

Возбуждение собирается одним горячим сгустком в области паха, Полякова борется с собой, если сейчас уступит, потом горько пожалеет. Только сейчас ловит себя на том, что руками блуждает по разгоряченному телу Васильева, ее конечности словно пластилин, не поддаются командам разума. Собирает волю в кулак, и с трудом упирается в его грудную клетку, но сделать это не так просто, мужчина крепко прижал ее к себе. Поляковой удается оторвать Васильева от своего рта, тяжелое дыхание обжигает ее шею, Антону тоже тяжело прерваться. В этот раз, девушка находит силы упереться в его грудь, и их взгляды встречаются. Анфиса видит перед собой помутневшие, потемневшие горящие желанием радужки мужчины. В этот момент Васильев не похож на себя, это не тот мужчина которого знает Полякова, перед ней совсем другой человек. Взгляд опасный, черты лица заострились, от красивой мордашки не осталось следа, сейчас перед ней охотник загнавший жертву в клетку. Выражение на лице внушало ужас, неужели перед ней тот самый монстр, который забирался в сознание Антона?

Опасность, уходи — кричит ее подсознание, останься, отдайся — требует тело. Да если бы и захотела убежать, не смогла бы. Сейчас она в его власти.

Широкие ладони проходятся по телу, губами мужчина прихватывает кожу на ее декольте, Анфису парализовало, как тогда, во сне, внизу живота тянет, разливается тепло, мозг отключается за ненадобностью, сейчас преобладают только инстинкты, тело хочет спариваться, словно Полякова дикая вольная тигрица, нашедшая свою половинку.

Снова эти страстные объятия терзают ее тело, глаза прожигают страстью, девушка под гипнозом, не иначе, потому что позволяет стянуть с себя футболку. Антон смотрит на ее грудь, выпирающую из чашечек простого бюстгальтера, и издает гортанный рык, руки сходятся на ее вершинках, ладони сжимают их, голова наклоняется, мужчина мелкими поцелуями проходит по груди. Анфиса видит, как по телу Васильева проходит дрожь, он замирает, делает шаг назад, и одним рывком, не прилагая усилий срывает с нее лиф. Лямки больно врезаются в кожу, оставляя красные полоски, что выводит