Оставшимся он сказал:

— Убедитесь, что лошадь действительно мертва и не страдает напрасно. Затем отнесите ее к амбарам.

Кери содрогнулась. Она знала, что теперь конину придется съесть — иначе смерть будет пустой тратой, — но она была уверена, что Хокру будет больно принимать участие в такой трапезе.

— Что до тебя, Гудрун, утром я заплачу тебе полагающееся, а потом, надеюсь, твой путь будет лежать к другим поселениям, — добавил Хокр, обращаясь к старухе.

Медленно поднявшись с колен, Гудрун царственно выпрямилась, и ее страшные глаза сузились.

— Já, я была уверена, что здесь мне окажут более радушный прием. Ты еще пожалеешь об этой ночи, попомни мои слова.

Кери снова содрогнулась. Сказанное звучало зловеще, и она боялась за Хокра, но он уже пошел назад к дому и, казалось, не слышал. Возможно, это было к лучшему.

— Ты намеренно бросила мне вызов на глазах у всех. Ты убила моего любимого коня против моей воли и собиралась пожертвовать ценным рабом. Токи — ученик кузнеца, незаменимый рабочий. Во имя Одина, о чем ты думала?

— Я же говорила тебе, это было необходимо. Почему ты этого не видишь? — Рагнхильд сидела на краю их кровати, выпрямив спину, в то время как Хокр расхаживал перед ней. Ее рот был сжат, подбородок по-прежнему вызывающе выпячен. — Если ты не пожертвуешь тем, что тебе дорого, к чему богам тебя слушать? Это не жертва, если не расстаешься с тем, что тебе драгоценно. И вообще, кого волнует лошадь? Это такое же животное, как и все остальные.

— Но это не послужило бы никакой цели. Почему ты не можешь смириться с этим? У нас никогда больше не будет детей, Рагнхильд, посмотри правде в глаза!

Она встала, сжав кулаки и сверкнув синими глазами.

— Ты не знаешь этого наверняка. Неужели ты совсем не веришь в богов? Кто сдается, не испробовав всего?

— Тот, кто не обманывает себя, что есть надежда, когда ее нет. — Хокр гневно посмотрел на нее. — А теперь, чтобы показать всем, что я не такой мягкий, как ты думаешь, мне придется наказать тебя за неподчинение моим приказам. Я должен был сделать это, когда ты отняла кольцо у нашей заложницы, но я думал, что ты усвоила урок, дав клятву. У меня не может быть жены, которая намеренно действует против моей воли, делая что-то за моей спиной. Ты отдашь мне ключи, которые носишь, — в знак, что ты больше не хозяйка. Пусть они побудут у Тайры, пока я снова не смогу доверять тебе.

Рагнхильд приблизилась к нему, с ненавистью в темно-синих глазах, ставших почти черными от гнева и разочарования.

— Я не потерплю такого унижения. Носить ключи от этого места — мое право.

— Право, которого ты лишилась, действуя вопреки моим желаниям. Ты хочешь, чтобы я был сильным, но ты противодействуешь и вредишь мне на каждом шагу. Я не могу позволить, чтобы это продолжалось.

— Пусть тролли исполняют твои желания! Я предпочту уйти, чем терпеть такое обращение. К завтрашнему дню у тебя больше не будет жены.

Хокр пристально посмотрел на нее, на эту женщину, которую он когда-то страстно желал, и обнаружил, что единственной эмоцией, охватившей его, была внезапная надежда. Он с трудом сглотнул.

— Что ты хочешь этим сказать? — Теперь он был настороже, уверенный, что неправильно ее расслышал.

— Я говорю, что разведусь с тобой завтра при свидетелях, а потом твои люди могут отвезти меня обратно в дом моего брата. Я не останусь там, где меня не хотят видеть. — Ее рот искривился в жалком подобии улыбки. — Желаю тебе удачи с твоей следующей женой. Я уверена, что тебе не терпится ее найти. Но ей придется принести тебе большое приданое, так как свое я забираю обратно, и, кроме того, я хочу получить в качестве компенсации все ценности, которыми ты владеешь, — ты мне их должен.

У Хокра почти закружилась голова от облегчения, но он знал, что нельзя показывать этого, иначе все будет потеряно.

— Я тебе ничего не должен. Ты была далеко не идеальной женой, и я должен потребовать назад выкуп, который заплатил твоей семье. Но ты можешь взять вещи, равные стоимости приданого, которое ты принесла сама. — Что-то еще ему пришло в голову. — А Йорун останется здесь. Она может оказаться моей единственной наследницей.

— Как будто я возьму ее с собой! Какая мне от нее польза? — Рагнхильд повернулась и направилась обратно к кровати. — А теперь я была бы признательна, если бы ты позволил мне спокойно выспаться, без твоего храпа, который не дает мне уснуть. Я уверена, что в этом доме есть множество женщин, готовых разделить с тобой постель.

Хокр проигнорировал издевку и вышел из комнаты, но спать он не собирался. Он просидит за занавеской всю ночь, чтобы убедиться, что Рагнхильд не попытается улизнуть со всем, что у него было. Он не оставит это без внимания.

— Что значит «Рагнхильд ушла»? — Кери моргала, глядя на Хокра, который стряхивал снег с сапог прямо у двери ткацкой хижины.

Она убежала туда с Йорун ранним утром, догадываясь, что Хокр и его жена будут не в лучшем настроении после того, что произошло прошлой ночью. Ей казалось правильным держать девочку подальше от родительских ссор, пока вопрос так или иначе не разрешится.

— Она развелась со мной на глазах у всех моих людей. Трижды она повторила эти слова в трех разных местах — у кровати в моей комнате, рядом с моим местом в зале и на пороге дома. Вот как это делается, и теперь пути назад нет. Мы больше не женаты. Она вернулась в дом своего брата на санях в сопровождении нескольких моих людей и с большим количеством вещей, чем она заслуживает, но это цена, которую я был готов заплатить.

Хокр сиял так, что Йорун, уставившись на него, спросила:

— А-тес, а? Щас-лиф?

Он поднял ее и развернул к себе.

— Да, малышка, я счастлив. Да простят меня боги, но я так рад, что избавился от твоей матери. Возможно, когда-нибудь ты поймешь.

Йорун взвизгнула от смеха и коснулась его аккуратно подстриженной бороды, в которой блестели снежинки. Темно-золотистая, она прекрасно дополняла белокурые волосы и голубые глаза ярла. Кери подумала, что никогда не видела никого более красивого. Но правильно ли она его расслышала?

— Но… Это законно и имеет обязательную силу? Я имею в виду развод, — она все еще не совсем понимала. Ей говорили, что в норвежском обществе брак может быть расторгнут таким образом, если того пожелает жена, но это шло вразрез со всем, чему ее учили на родине.

— Да. Наш брак распался. Рагнхильд ушла с более ценными предметами, чем те, с которыми она прибыла, так что спорить не о чем. — Он поморщился. — На самом деле она, вероятно, забрала с собой большую часть вещей из вашей деревни. Извини.

— Это не имеет значения. — Кери пришла к пониманию, что они были всего лишь обычными украшениями. Если не считать кольца ее матери, которое Хокр вернул ей, все остальное теперь ее мало заботило.

— Для меня это имеет значение. В качестве компенсации я не буду просить с твоего брата выкупа за тебя. И вообще, с этого момента ты — свободная женщина, и я позабочусь, чтобы все здесь это знали. Ты больше не моя заложница.