Кери и Хокр научили Йоруна называть Рагнхильд мамой, хотя у Кери было подозрение, что ребенок не понимал понятия материнства и просто думал, что это имя Рагнхильд.

Йорун отвернулась и не ответила. Хокр коснулся ее плеча и попытался улыбнуться ей еще шире.

— Пожалуйста! Скажи «мама». — Он указал на Рагнхильд и несколько раз повторил это слово, но Йорун — по причинам, известным только ей одной, — отказалась даже признать, что поняла просьбу.

— Видишь? Ты ошибаешься. Она такая же глупая, какой была всегда.

Хмурая гримаса Рагнхильд заставила Йорун уткнуться головой в колени Кери и издать какой-то бессвязный звук.

— Может быть, вы ей улыбнетесь? — предложила Кери. — Она напугана, э-э… свирепым выражением лица.

Но Рагнхильд не слушала. Она снова повернулась к Хокру, возобновив предыдущий разговор, как будто Йорун был неважна. Ткнув его в грудь, она потребовала:

— Одна лошадь, один бык, одна свинья и раб мужского пола, а также пять других животных. Это то, что мне нужно. Девять жертв, достойных богов. Это то, что требуется, если ты хочешь иметь сыновей. А теперь ты пойдешь со мной, чтобы поприветствовать Гудрун и оказать ей должное почтение, на которое она имеет право.

Хокр бросил последний отчаянный взгляд на дочь, словно желая, чтобы Йорун передумала быть непослушной именно сейчас, затем встал и последовал за Рагнхильд к двери. Гудрун усадили за столик напротив Хокра, выказывая всяческую любезность. Кери поняла, что ее считали могущественной и особенной, и даже Хокр, который, казалось, не хотел, чтобы эта женщина была здесь, не посмел быть невежливым. Но допустит ли он, чтобы свершилось кровавое действо?

Хокр с радостью пожертвовал бы всем, чего бы это ни стоило, чтобы его жена родила ему еще детей, но он знал и доверял Старой Тайре с детства и верил в то, что она ему говорила — что-то серьезно нарушилось во время рождения Йорун, и Рагнхильд никак не могла забеременеть снова. Ей повезло, что она вообще выжила. Поэтому было безумием внушать ей мысль, что Гудрун права и все, что им нужно было сделать, — это еще сильнее воззвать к богам. Даже божества не могли помочь тому, кто был сломлен изнутри.

Все равно что просить их, чтобы затянулся бесследно шрам, — невозможно.

Встревоженный, он разыскал Кери и Йорун на следующий день в ткацкой хижине; Эйсе тактично удалилась по какому-то поручению, чтобы оставить их одних.

— Сможет ли ваш Бог исцелить то, что было необратимо сломано?

Они с Кери несколько раз говорили о ее вере, и хотя он был убежден, что его собственные боги сильнее, он не возражал, чтобы она молилась своему христианскому Богу. Всего лишь еще один; чему это могло повредить?

— Ну, Сын Господень действительно чудесным образом воскресил кого-то из мертвых, по крайней мере, так мне говорили, но только однажды. И я предполагаю, что тебе понадобился бы Бог или Его Сын, чтобы они действительно присутствовали, но… возможно, это не совсем невозможно.

Хокр вздохнул.

— Я не думаю, что есть какая-то надежда, но Рагнхильд не оставит этого. — Он потер лицо, закрыв глаза. Борьба изматывала его, разъедала изнутри. Он просто хотел покоя. Спокойной жизни.

— Значит ли это, что ты позволишь ей совершить жертвоприношение? — Выражение лица Кери сказало ему, что она потрясена, ее серые глаза были встревожены, и хотя он не видел ничего плохого в таких ритуалах, он довольно встречал христиан, чтобы знать: они не приемлют убийства любого рода.

— Отчасти. В конце концов, таков наш обычай, и я разрешу ей и Гудрун зарезать самую большую свинью и вола, но никаких лошадей и определенно никого из рабов. Это было бы напрасной тратой времени.

— Ты хочешь сказать, что позволил бы это, если бы мог обойтись без них? Это… это подло! — Глаза Кери метали сердитые искры.

В такие моменты Хокр отчетливо осознавал, что между ним и ею — огромная пропасть в убеждениях, но он понятия не имел, как ее преодолеть.

— Ты не понимаешь…

— О, поверь мне, понимаю! Ваши боги требуют кровопролития, и убить живое существо, будь то животное или человек, вам ничего не стоит. Сколько моих односельчан погибло от ваших рук в ту ночь, когда вы взяли нас в плен?

— Ни одного, клянусь. Возможно, были раненые — из тех, кто оказывал нам сопротивление, но никто не умер. Я убиваю не ради удовольствия, Кери, как это обычно делают другие мужчины.

Она склонилась над своим полотном, отказываясь смотреть на него.

— Керидвен, что ты хочешь, чтобы я сказал? Я всего лишь следую обычаям предков. Разве это так плохо?

— Да, когда речь идет о лишении жизни.

— Я же говорил тебе, никто не должен умереть, кроме животных. В любом случае, в какой-то момент их бы убили, и с тем же успехом это может случиться сейчас. Сэкономим на корме.

— Слава Господу… — Это был всего лишь шепот, но Хокр услышал.

— Нет, спасибо мне, — попытался пошутить он, затем поднял обе руки. — Да, да, я знаю, это просто такое выражение. Ты придешь на наш ритуал? Возможно, наши боги помогут тебе быстрее вернуться на родину. — Хотя, по правде говоря, он не хотел, чтобы она уезжала. Он будет ужасно скучать по ней, и Йорун тоже.

— Нет, спасибо. — Кери покачала головой. — В этом я буду полагаться на своего собственного Бога. Он заботится о своей пастве. Возможно, если бы ты тоже помолился Ему, Он помог бы тебе.

— Полагаю, это не повредит.

Хокр был разочарован, так как хотел, чтобы она увидела праздник, но он никогда не будет ее заставлять.

После полудня почти все обитатели селения собрались в священной роще. Это была поляна, окруженная огромными деревьями — ясенями, дубами, елями и соснами. Гудрун, одетая в черный плащ, в который были вшиты какие-то кристаллы, держала в одной руке железный посох, чтобы подчеркнуть свою важность. Хокр едва сдержался, чтобы не скривиться. Она ему не нравилась, но он старался не показывать этого, так как не следовало оскорблять того, к кому прислушиваются боги. Ему потребовалась целая вечность, чтобы успокоить Старую Тайру, которая была в совершеннейшем расстройстве из-за того, что ее права узурпировали таким образом. Он пообещал, что Гудрун не вернется в следующем году, и намеревался сдержать это обещание.

Блот середины зимы включал в себя ритуальное убийство выбранных животных, кровью которых обрызгали всех присутствующих, а затем подвесили трупы на ясене, распевая заклинания богам. Позже их снимут, а мясо съедят. Это было грязное дело, но все привыкли к осенней бойне, так что никто и глазом не моргнул. Кроме того, это было необходимо для дальнейшего процветания селения.

— Я призываю вас, могущественный Один, Фрейр, Тор и Фрейя, помочь людям этого места — защитить их, увеличить их урожай, сохранить их и их животных здоровыми… — Гудрун продолжала в том же духе, закончив: — И я особенно прошу вас благосклонно отнестись к Рагнхильд, хозяйке этого дома. Сделайте ее плодовитой и счастливой. Мы умоляем вас, помогите ей забеременеть.