«Осталось договориться с Константином,» — думал он. «Ему это не понравится. Ничего опасного тут нет, но попробуй объясни…»

10 апреля 45 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Урановая сфера заняла своё место; Гедимин перевёл манипуляторы в верхнее положение и отступил от защитного купола, разворачиваясь лицом к воротам. Это было сигналом для Айрона — он наклонился над непрозрачным шаром, лежащим на полу, и с видимым трудом поднял его и понёс к двери. Она была заблокирована в открытом положении, как и ворота лаборатории; на пути от защитного купола до разделительного агрегата не было никого. Хольгер ждал, когда Айрон принесёт ему урановую сферу, Линкен наблюдал за переноской из дальнего угла, Иджес ушёл на верхний ярус. Гедимин стоял неподвижно рядом с куполом и смотрел Айрону вслед. Константин коснулся ладонью защитного поля, окружающего сармата, и тот посмотрел на него.

«Пойдёшь с ним?» — жестами спросил Константин.

«Незачем,» — ответил Гедимин, отворачиваясь от купола и подходя к объекту собственных исследований — кольцевому облучателю. Внешне все образцы веществ выглядели по-прежнему, но сармат уже знал, что по меньшей мере один из них изменил химический состав — и продолжает изменять его. «Там уже мог появиться кеззий,» — подумал Гедимин. «Сканер пока не почувствует — слишком маленькая концентрация. Но один или два атома там есть.»

В лаборатории коротко вякнула сигнализация — Хольгер сообщил о том, что урановая сфера опущена в дробилку, и переработка начата. Константин снова дотронулся до «скафандра» Гедимина и жестом направил его на верхний ярус. «Сам не пойдёшь?» — удивлённо мигнул сармат. «Иди!» — недовольно сощурился командир. «Возьмёшь с собой мелкого.»

«Мелкий» уже ждал в коридоре, настороженно щурясь из-под защитного поля. Он держал руки на весу, стараясь не прикасаться ни к себе, ни к окружающим предметам. Гедимин кивнул на лестницу, ведущую на верхний ярус, и жестами пояснил: «Дезактивация.»

…Растворы были приготовлены заранее; принюхавшись и определив концентрацию, Гедимин заключил, что готовил их Хольгер, — химик больше беспокоился о сохранности кожи и слизистых оболочек отмывающихся, чем об удалении каждого нежелательного атома с их тел. Довольно хмыкнув, сармат сбросил защитное поле и вытащил из оболочки Айрона. Тот с облегчённым вздохом стянул перчатки, расстегнул комбинезон и побросал одежду в бак с дезактивирующим раствором.

— Сфера гораздо тяжелее, чем кажется со стороны, — сказал он, забираясь под душ. — Ирренций настолько плотный?

— Уран, — буркнул Гедимин. — Ирренция там считанные граммы. Окись урана — довольно плотное вещество.

Айрон уступил сармату место рядом с контейнером раствора и вышел в сушильную камеру. Её стенки были прозрачными, и лаборант выглядывал оттуда, с любопытством рассматривая Гедимина.

— А у тебя много шрамов, — заметил он. — Под одеждой ещё больше, чем на руках. У всех атомщиков так?

Гедимин покосился на мокрую кожу и попытался вспомнить, какие шрамы получил, занимаясь ядерной физикой. Вспомнился только рубец-полумесяц на груди.

— Не связывайся с охраной и взрывниками, — проворчал сармат, отворачиваясь к стене. — Будешь гладкий, как новый клон. Высох? Иди на контроль. У нас ещё есть работа.

…Глайдер с полупустой платформой отъехал от ворот станции. Он всегда уезжал с частичной загрузкой — в это время «Полярную Звезду» покидали только ремонтники и учёные, работники «длинных смен». Места на платформе было достаточно, но Айрон встал вплотную к Гедимину, так, что сармат опасался случайно уронить его.

— Четыре и восемь сотых грамма. Хороший результат, — сказал ремонтник, обращаясь к Хольгеру. Тот кивнул.

— С каждым разом выход увеличивается. Это хорошо, но могло бы быть лучше. Я предлагаю поставить обсидиановые линзы внутри сферы. Сфокусировать лучи.

Константин стоял поодаль, рядом с ремонтниками, и как будто ничего не слышал, но на фразе о линзах развернулся к Хольгеру и громко фыркнул.

— Ты уже получил отдельное разрешение на такой эксперимент?

Хольгер сердито сощурился.

— Я над этим работаю, — сдержанно ответил он и отвернулся.

Глайдер преодолел первые сто метров трассы. По правую руку от шоссе потянулись новые, ещё не потерявшие белый цвет ограждения. Они появились тут недавно — Гедимин не мог вспомнить, чтобы видел их вчера — но за оградой уже гудели бронеходы, и грохотал взламываемый камень.

— Ещё один завод? Чей? — сармат посмотрел на символ на одном из щитов над оградой — полустёртую пятиконечную звезду из тонких синих линий. Рисунок показался ему знакомым.

— Энцелад, приём! — ухмыльнулся Линкен. — Что, не узнал «Локхид»? Теперь они строятся тут, у нас под боком. Не так давно мы сбивали их корабли, а теперь мы будем их делать. Если пустят.

«Корабли? „Локхид“? Верно. Теперь вспомнил,» — Гедимин заглянул на ограду, прикидывая масштаб будущих построек. Завод разместили почти вплотную к электростанции, и в лесу раздавался грохот падающих деревьев, — расчищали дополнительную просеку для подвода линии электропередач. За оградой два катка ровняли засыпанную гравием площадку, готовя её к заливке фрилом. У широкого проёма, предназначенного для ворот — створки ещё не навесили — собралась группа экзоскелетчиков в серой броне с символами «Локхида» и схематичными флагами Атлантиса на груди. Это были лёгкие экзоскелеты с реактивными ранцами — как знал Гедимин, им дали название «Сигрен».

— Стадо коз, — фыркнул Линкен, разглядывая «броненосцев». — Вьючных коз. Эй, атомщик, сколькими способами может сломаться такой вот ранец?

Он говорил вполголоса, но кто-то из охранников услышал его. Они развернулись к глайдеру. Гедимин увидел, что почти все они стоят с открытыми шлемами и курят.

— Смотри, слизистые ублюдки! — охранник перегнулся через ограду и выплюнул окурок на платформу глайдера. — Вся дорога в слизи. Ну и уроды…

— Мерзость, — сплюнул второй. — Эй, ты, слизь! Чего вылупился⁈ Я тебе живо выжгу гляделки!

Гедимин изумлённо мигнул. Охранники крикнули вслед глайдеру ещё что-то, но грохот взломанной каменной плиты заглушил их слова. Сармат посмотрел на Линкена. Тот стоял, сжимая пальцы в кулак и судорожно нашаривая что-то на дне кармана.

— Hasulesh! — он сплюнул прямо на дорогу.

— Как в старые времена, —