Шрифт:
Закладка:
В это время подошел Рик. Они показали ему извивающегося червя, и он с видом знатока взял его и пообещал сравнить с изображениями в библиотечных журналах.
Пег и ему сказала, что уезжает.
– Назад, работать в газете? – спросил он, не отводя взгляда от червя.
– Не знаю, может быть.
– Понятно. Навещай нас, хорошо?
Уложив червя в платок, Рик отправился к книгам, но перед тем, как скрыться в доме, крикнул:
– И постарайся узнать, кто отравил моего папу.
Это было как ушат холодной воды. Пег, словно замороженная, несколько мгновений стояла неподвижно, после чего произнесла:
– Я не говорила ему, что Децимус был отравлен.
– Я знаю.
– Хотя…
Она сглотнула.
– Хотя я более чем уверена, что это так.
– Я тоже, – кивнула Зена. – Мы все тут так думаем.
Все вдруг одновременно навалилось на Пег – и смерть Децимуса, и ее болезнь, и отсутствие солнечного света, и дожди, которые не питают растения, а убивают их. Она заплакала и спрятала лицо в ладони. При этом личность ее как бы раздвоилась, и одна из частей с изумлением смотрела на другую, говоря себе: неужели Пег Манкиевич плачет? Этого не может быть.
Но это как раз и был катарсис, во время которого пришло очищение.
– Не знаю, как все это вынести, – сказала Пег через несколько мгновений, чувствуя на своем плече руку Зены. Смахнув слезы с лица, она посмотрела на умирающий картофель. Этот сорт был отобран путем тщательной селекции; предполагалось, что он будет подкармливаться искусственными удобрениями, обрабатываться инсектицидами, а листья его будут покрыты пластиковой пленкой во избежание избыточного испарения воды. И черт с ним, со вкусом! Главное – вес и внешний вид! Мы полагались на ресурсы природы, но природа нас обманула. Или – мы обманули природу, расхитив ее ресурсы!
– Какое будущее нас ждет, Зена? Несколько тысяч счастливчиков заселят подземные пещеры с кондиционированным воздухом и станут питаться продуктами, полученными на гидропонных фермах? А остальные останутся на отравленной поверхности и будут жить, словно дикие бушмены, глядя, как на их глазах умирают их больные немощные дети?
Пег почувствовала, как вздрогнула Зена. Самая младшая из ее приемных дочерей страдала аллергией и почти все время хрипела, кашляла и задыхалась.
– Мы заставим их услышать нас! – заявила Пег. – Разве не в этом смысл книг, написанных Остином? Нельзя обвинять тех, кто не слышит предупреждений. Виновны те, кто слышит, но не обращает внимания. У меня мало способностей, но одна развита хорошо: я умею складывать слова. Остин исчез, Децимус мертв, но кто-то должен продолжать. Кто-то должен кричать на всех углах, что с нами произойдет. Если мы не возьмемся за ум.
И, уже уходя, сказала:
– Скажи деткам, что я их люблю.
И добавила чуть осипшим от волнения голосом, удивившись самой себе:
– И помни! Я люблю и тебя!
Из глубин земли
Насладитесь лучшей в мире ВОДОЙ СПА!
Эти предупреждения «Не пейте воду, отравитесь!» – смешны! Мы занимаемся поставками очищающих солей от ведущих спа-салонов в мире.
ВИШИ!
ПЕРИЕРИ ФОНТЕЛЛАЙ АППОЛИНАРИС!
МАЛВЕРН!
ВСЕ по 9 долларов 95 центов за унцию!
Канистры ЧИСТЕЙШЕЙ воды: 1 доллар 50 центов за галлон!
СИФОНЫ ОТ ПРОИЗВОДИТЕЛЯ и самые известные марки МИКСЕРОВ В НАЛИЧИИ!
Охраняйте здоровье своей семьи! НЕ РИСКУЙТЕ! ПЕЙТЕ ТОЛЬКО ЧИСТУЮ ВОДУ!
Собачьи дни
Господи! Сколько мух!
Остин Трейн остановился, вслушиваясь в жужжание вокруг ближайшей кучи мусора. Мусор здесь не убирали недели три. Все из-за эпидемии: бригады мусорщиков были ополовинены болезнью, а с самого верха проступил приказ – очищать прежде всего те районы, где живут состоятельные горожане; бедняки подождут.
– Ничего себе! – сказал кто-то. – Они швыряют мусор прямо из окон!
Это было действительно так. Все мусорные контейнеры, стоящие на аллее, вдоль которой тянулся ряд четырех– и пятиэтажных домов, были переполнены. Рядом стояли полуразвалившиеся картонные коробки, из которых вытекала всякая дрянь, а сверху располагался еще один уровень отходов – их-то как раз и вышвыривали из окон.
И все это жутко воняло.
Кроме того, повсюду были полчища мух. В прошлом году Остин не видел в Лос-Анджелесе ни одной мухи, это он помнил точно!
Спину ломило, на ногах саднили мозоли, а голова, большинство волос на которой пали смертью храбрых, зудела немилосердно, но неожиданно для себя Остин улыбнулся и даже стал насвистывать веселую песенку, направив свой погрузчик к мусорному контейнеру, который он должен, подцепив, доставить к грузовику, стоящему на главной улице.
– Эй, мистер! – раздалось сверху.
Маленький смуглый мальчик выглядывал из окна на третьем этаже. Типичный чикано. Остин помахал ему.
– Подождите минутку! – крикнул мальчик. – Не уезжайте!
И мальчик исчез. В чем тут дело? Остин пожал плечами и продолжил возню с контейнером. Пробиться вилкой погрузчика к его днищу было непросто – вокруг было навалено много всякого мусора, и Остин принялся разбрасывать его башмаками.
Дверь в доме распахнулась, и вышел тот самый мальчик, в разорванной рубашке и линялых джинсах, с грязной повязкой на правой руке. Глаза у него были опухшие, словно он долго плакал.
– Мистер, а вы не заберете мою собаку? – спросил мальчик. – Она… она умерла.
Вот оно что!
Остин вздохнул и отер руки о штаны.
– Она у тебя наверху? Рука болит, и сам, боишься, не донесешь?
– Нет, она тут, за углом. Домой принести не разрешили, – сказал мальчик, переминаясь с ноги на ногу. – Я хотел ее похоронить, как положено, но мама не разрешила.
– Твоя мама права, – кивнул Остин. Здесь, в переполненном городе, нет места для захоронения животины, хотя разлагающийся в земле труп кошки или собаки вряд ли представляет бо`льшую угрозу для здоровья жителей, чем эти горы мусора.
– Ладно, пошли, покажешь!
Остин последовал за мальчиком и нашел за углом нечто похожее на будку, сбитую из досок и пластика. Из отверстия будки торчала морда умершего животного. Остин наклонился, чтобы рассмотреть его, и присвистнул.
– Да он был симпатичным зверем, как я посмотрю.
Мальчик вздохнул.
– Да! Я звал его Реем. Мама говорит, по-испански это означает «король». Он был наполовину немецкой овчаркой и наполовину чау… Только он подрался, его укусили, и вот здесь начало гнить.
Мальчик показал на инфицированную рану на шее собаки. Болело, должно быть, жутко.
– Мы все сделали, что смогли, но не помогло. Болело так, что он даже меня укусил.
Мальчик помахал завязанной
