Можем остановиться здесь и устроить привал.

Коффи снова замолчала. Эта резкость обращена к ней или дело было в чем-то еще? Она неуверенно кивнула и сбросила сумку с плеча.

Не дав ей новой возможности заговорить, он повернулся и направился за деревья. Его не было достаточно долго, чтобы Коффи успела запаниковать, но затем она снова услышала его шаги. Когда он появился в поле зрения, она увидела охапку веток у него в руках.

– У нас еще есть сушеная еда, – тихо сказал он. – Это, конечно, не трапеза с Кухани, но сойдет.

– Верно.

Она наблюдала за тем, как он опустился на колени перед грудой веток и принялся тереть две из них друг об друга, чтобы добыть огонь. Он знал свое дело – э то стало ясно по тому, как методично он действовал, – но каждый раз, когда от палок начинал подниматься тонкий дымок, он дергался от боли и ему приходилось начинать сначала. После третьей неудачной попытки за час Коффи заговорила:

– Дай мне попробовать.

– Все в порядке, у меня…

Она выхватила у него ветки и наклонилась. Почти все в джунглях казалось новым и странным, но в этот момент она почувствовала себя как дома: много лет назад мама научила ее разводить огонь. Она наслаждалась знакомым ощущением того, как ветки все быстрее и быстрее катаются между ладонями, запахом дыма и нарастающим теплом. Она бросила ветки на сухую растопку, и через пятнадцать минут у них был огонь. Экон шумно выдохнул:

– Спасибо.

Коффи посмотрела на него, собравшись было пошутить, но тут кое-что заметила.

– Экон, тебя всего искусали! – Подойдя ближе к нему, она различила крошечные красные ранки, которые покрывали его руки, шею и лицо. Она с трудом скрыла дрожь.

– Ага. – Экон глядел в огонь. – Но ничего страшного, они не болят. Надеюсь, сами заживут.

Коффи еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Она вздохнула, а затем заговорила снова, надеясь, что ее голос звучит убедительно:

– Они могут воспалиться.

К ее огорчению, Экон лишь пожал плечами. Коффи посмотрела в небо. Уже почти наступила ночь, и тени деревьев становились длиннее. Она осмотрелась вокруг, задержала взгляд на чем-то неподалеку, а затем резко встала.

– Что ты делаешь?

Не отвечая, Коффи подошла к знакомому растению с желтыми листьями, которое привлекло ее внимание. Она собрала столько семян, сколько смогла, а затем вернулась к Экону и бросила их на землю перед собой. У нее не было ступки и пестика, которыми воспользовалась бы мама в такой ситуации, поэтому пришлось импровизировать. Она растерла семена, прижав камень к большому листу. Что-то закололо глаза, когда она вдохнула их землистый запах и вспомнила маму, но она продолжала трудиться, пока не получилась комковатая паста. Подняв взгляд, она обнаружила, что Экон пристально наблюдает за ней.

– Что это?

– Недавно ты научил меня приему дуара, – спокойно ответила она. – А теперь я тебя кое-чему научу. Это семена поньи, и если растереть их в пасту, получится отличное целебное средство. – Она принялась наносить пасту указательным пальцем на каждый укус. Как только она дотронулась до Экона, он зашипел от боли, но она удержала его на месте второй рукой. – Не шевелись, – велела она, – а то размажешь.

– Оно… щиплет, – выговорил он сквозь зубы.

Коффи кивнула.

– У семечек поньи есть противовоспалительные и дезинфицирующие свойства, и, кстати сказать, это отличный источник протеина. Вот. – Она поднесла покрытый пастой лист к носу Экона и дала ему принюхаться. На мгновение он нахмурился, а затем на его лице отразилось удивление.

– Оно… хорошо пахнет, как бы сладко, – сказал он.

Коффи продолжила мазать руки, ноги и лицо Экона. Было странно оказаться так близко к нему второй раз за день. Он сидел совершенно неподвижно, а она касалась большим пальцем его шеи, линии подбородка, края рта. Она рассматривала его губы – как ей самой показалось, чуть дольше, чем следовало. Затем она резко отодвинулась.

– Ну… помогло?

Экон оглядел себя. Когда он снова поднял взгляд, в глазах появилась мягкость, с которой он казался младше, эдаким любопытным юношей, который открыл что-то новое и загадочное.

– Ага, помогает, – ответил он. – Удивительная штука.

Коффи кивнула.

– Когда я была маленькой, мама называла меня «мое маленькое семечко поньи». Они маленькие, но сильные и всегда вырастают, куда их ни посади.

Экон осторожно посмотрел на нее:

– Твоя мама по-прежнему в Ночном зоопарке?

Коффи застыла. Она не хотела признавать правду, потому что тогда ей придется неизбежно рассказать все, но слова все равно вырвались на волю:

– Угу. Она и Джабир.

– Джабир, – повторил Экон. – Это… мальчик?

– Угу, – ответила Коффи, пожав плечами. – Он мне как младший брат.

Она не поняла, что за выражение появилось на его лице – смесь любопытства и облегчения. Через несколько секунд он снова заговорил:

– Я слышал, как ты звала их там, на лугу. – Его голос звучал неожиданно мягко.

Кофф проглотила комок в горле.

– Это моя семья, – тихо сказала она. – Они – все, что у меня осталось.

Экон ничего не сказал, но продолжил смотреть на нее. Его взгляд по-прежнему был изучающим, но теперь в нем появилось что-то еще. Внезапно он заговорил снова:

– Как ты оказалась в Ночном зоопарке?

– Не повезло, – горько ответила Коффи. – Много лет назад мы с родителями жили в Лкоссе, как порядочные люди, продавали урожай. Мы жили неплохо, но… папа неудачно вложил деньги. У нас кончились средства, нам пришлось занимать, а затем снова занимать, чтобы покрыть предыдущие долги. Все становилось хуже и хуже. – Она посмотрела на Экона. – Потом однажды папа познакомился с Баазом Мтомбе. Тот предложил оплатить наши долги, если мы подпишем невольнические контракты и согласимся работать у него. Через несколько лет после того, как мы переехали в Ночной зоопарк, повсюду гуляла потная лихорадка. Папа заболел и уже не поправился. Когда он умер, в дело вступили городские законы о наследовании.

– Законы о наследовании?

– Я единственный ребенок отца, – объяснила она. – Так что его долги перешли ко мне и маме. С тех пор мы пытаемся выплатить их.

– Мне так жаль, Коффи. – Экон говорил тихо, но его слова звучали искренне.

Коффи не ответила. Она не знала, что на это сказать, никогда не знала. Несколько минут они оба просто сидели в тишине, неспешно жуя сушеные фрукты и мясо. Наконец она снова нарушила тишину:

– Что ты видел? – спросила она. – На лугу?

Экон мгновенно застыл.

– Ничего. Ничего я не видел.

Это была ложь, и неудачная. Коффи настойчиво повторила:

– Знаешь, нечего стесняться…

– Я же сказал, я ничего не видел. Отстань, ладно?

Коффи едва