– Что, черт возьми, с тобой случилось? – спросил я, вглядываясь в мертвенно-бледное лицо. – Джек, ты же знаешь: меня не обмануть. Я много раз помогал тебе, помогу и сейчас. Скажи честно, что с тобой?

Его изможденное лицо немного расслабилось. Он сбросил мои руки. Его ладони были ледяными и сухими, как у шевалье Футана.

– Нет, Март, – сказал он. – Ты мне не поможешь. Да и все в порядке со мной, просто переутомился. Слишком весело провел время в Париже.

Я словно уперся в стену. Вдруг против воли мне в голову пришла мысль, которая тут же соскочила с языка:

– А что с шеей?

Джек ничего не ответил, только нахмурился и покачал головой.

– Какая-то инфекция горла, – сказал он чуть позже, коснувшись черного шарфа. – Подхватил на пароходе.

Раздалось странное хрипение за моей спиной, которое показалось мне нечеловеческим. Я обернулся и увидел Гесса Деминга. Он, покачиваясь, стоял в дверном проеме, налитые кровью глаза сверкали и тонкая струйка слюны стекала с подбородка.

– Сандра умерла от инфекции горла, Харди, – произнес он каким-то безжизненным и от этого страшным голосом.

Джек ничего не сказал, только отошел на шаг.

– Она все чахла и бледнела, а потом умерла, – продолжил Гесс. – Врач не знает от чего, хотя в свидетельстве о смерти написано, что от анемии. Ты притащил с собой какую-то гнусную болезнь? Если так, я убью тебя.

– Погоди, – сказал я. – От инфекции горла? Я не знал…

– У нее на шее были ранки – две точки, близко друг к другу. Они не могли убить ее… Конечно, если это не зараза…

– Гесс, ты рехнулся, – сказал я. – Ты совершенно пьян. Послушай, Джек не может иметь к этому какое-то отношение…

Гесс не смотрел на меня, он не спускал воспаленных глаз с Джека Харди и монотонно говорил:

– Харди, ты готов поклясться, что Март говорит правду? Готов?

У Джека скривились губы, его терзали какие-то душевные мучения.

– Джек, – попросил я, – скажи, что он ошибается.

– Я не приближался к твоей жене! – выпалил Харди. – Не видел ее после возвращения.

– Я хочу услышать совсем другой ответ, – прошептал Гесс и бросился, вернее, упал на Харди.

Гесс был слишком пьян, а Харди – слишком слаб, чтобы они могли причинить вред друг другу, но мне удалось разнять их лишь после неприятной возни. При этом Гесс ухитрился сорвать с шеи Джека черный шарф.

И я увидел отметины на горле Джека Харди. Две красные точки, окаймленные белым, как раз над левой сонной артерией.

Глава 2

Кремация Сандры

На следующий день мне позвонила Джин.

– Март, – сказала она, – сегодня в шестом павильоне мы будем репетировать сцену из «Красной жажды». Ты назначен помощником режиссера, значит должен присутствовать. Я подумала, что Джек мог не сказать тебе об этом. В последнее время он ведет себя так странно.

– Спасибо, милая, – сказал я. – Обязательно приду. Не знал, что ты будешь сниматься.

– Я тоже не знала. Кто-то захотел, чтобы я участвовала, – скорее всего, сам шевалье, и босс позвонил мне спозаранку и раскрыл этот маленький секрет. Впрочем, я даже не обрадовалась – провела ужасную ночь.

– Мне очень жаль, – посочувствовал я. – Когда я уходил, ты выглядела превосходно.

– У меня был… кошмар, – медленно произнесла она. – Просто ужас. Странно, но не могу вспомнить, что мне снилось. Ладно, до встречи.

Вышло так, что я не смог сдержать обещания. Мне позвонил Гесс Деминг, попросил приехать к нему в Малибу и отвезти в город. Сказал, что чувствует себя слишком скверно, чтобы садиться за руль, а кремация Сандры должна состояться днем.

Я вывел мой родстер из гаража и поехал на запад по Сансет. Через двадцать минут был на побережье у дома Деминга.

Дверь открыл слуга. Узнав меня, он мрачно покачал головой и сообщил:

– Мистеру Демингу очень плохо. Все утро пил чистый джин…

– Это ты, Март? – крикнул сверху Гесс. – Погоди, сейчас спущусь. А ты, Джим, поднимись ко мне!

Японец, многозначительно посмотрев на меня, направился к лестнице.

Опустившись в кресло, я принялся лениво перелистывать журналы. В полуоткрытое окно ворвался легкий ветерок, и передо мной на столике затрепетал клочок бумаги. Одно слово привлекло мое внимание, и я поднял письмо. Потому что это было именно письмо, адресованное Гессу, и я прочел до конца, не испытывая угрызений совести.

Гесс, любимый, я чувствую, что скоро умру. И прошу сделать кое-что для меня. Я знаю, что вела себя глупо, говорила не то, что думала. Не кремируй меня, Гесс. Я почувствую пламя, даже будучи мертвой. Похорони меня в склепе в Форест-Лон, но не бальзамируй. Когда ты найдешь эту записку, я уже буду мертва, но знаю, что ты исполнишь мою волю. И я буду всегда любить тебя, в жизни и в смерти.

Внизу стояла подпись Сандры Колтер, жены Гесса. «Странно, – подумал я. – Может, Гесс этого не читал?»

Кто-то судорожно вздохнул за моей спиной. Это был слуга Джим.

– Мистер Прескот, – сказал он, – я нашел это письмо вчера вечером. Она написано миссис Колтер, но мистер Гесс не видел его.

Японец замолчал, и я увидел страх в узких глазах, сильный страх, который он и не пытался скрывать. Он ткнул смуглым пальцем в бумагу:

– Видите это, мистер Прескотт?

Он показывал на чернильное пятно, закрывшее половину подписи.

– Ну и что? – спросил я.

– Это я сделал, мистер Прескотт. Когда брал письмо. Чернила еще не высохли.

Я оторопело уставился на него. Джим поспешил отвернуться, услышав шаги на лестнице. Гесс Деминг спускался на нетвердых ногах.

Кажется, именно в этот момент я понял, в чем заключалась ужасная правда. Но тогда не посмел в это поверить. Она была слишком фантастической, слишком невероятной, но, должно быть, частично успела проникнуть в мой мозг, потому что нет другого объяснения моим дальнейшим поступкам.

– Март, что ты нашел? – спросил Гесс.

– Ничего, – тихо ответил я, скомкав бумагу и спрятав в карман. – Ничего важного. Ты готов?

Он кивнул, и мы направились к двери. Я оглянулся на Джима и увидел на смуглом морщинистом лице… облегчение?

Крематорий находился в Пасадене. Я не остался там с Гессом – он не хотел, чтобы кто-нибудь видел его, когда будут сжигать тело Сандры. И я понимал: так будет лучше для него.

Я решил срезать путь через Голливуд-Хиллз, и тут начались неприятности.

Сломалась поперечная балка моста. Дорога была мокрой после недавнего дождя, и я едва удержал на полотне машину, не позволив ей перевернуться. Пришлось несколько миль проехать на попутках до ближайшего