Вероника

– Ты с похмелья как маленький, – поддразнивала я Калеба. Он лежал в кровати, завернувшись в белое одеяло с толстой серой подушкой на лице, и стонал от боли.

Этим утром я проснулась у него в постели, в его объятиях. Это был второй раз, когда я спала с ним рядом, и я поняла, что мне это… нравилось. Очень нравилось. Я привыкала к его теплу, твердому телу за спиной. Калебу нравилось лежать, прижавшись ко мне, подумала я с улыбкой, осторожно присаживаясь возле него. Он простонал, когда под моим весом прогнулся матрас.

– От тебя воняет, Калеб.

Он издал какой-то нечленораздельный звук.

– Сядь, пожалуйста, надо принять аспирин.

– Почему ты на меня кричишь, Алая? – жалобно проворчал он, голос приглушала подушка. Он не двинулся с места.

– Я не кричу. – Я невольно улыбнулась. После вчерашнего замешательства было так здорово вернуть жизнь в прежнее русло. – Знаешь лучшее лекарство от похмелья?

Он что-то прокряхтел.

– Остаться пьяным.

На этот раз он сдвинул подушку так, что из-за нее на меня выглянул удивленный зеленый глаз.

– Ты только что пошутила? – Судя по голосу, он надо мной смеялся.

Я почувствовала, как краснею. Единственный раз пошутила, а он обратил на это столько внимания. Может, он притворился, что смеется. Вот поэтому я никогда не шутила. От этого так стыдно!

Он беззвучно засмеялся. Не над шуткой, а надо мной.

– Ах ты придурок! – Я кинула ему в лицо подушку и специально вскочила – резко, чтобы кровать затряслась.

– Ой. Ой. Ой. За что ты так со мной, Алая?

Я ухмыльнулась. Он это заслужил! Когда его стоны поутихли, он развалился и замер как убитый. Перестал двигаться и разговаривать.

О нет. Зря я с ним так. Но он же сам меня дразнил… а я просто среагировала. Мне стало не по себе.

– Я принесла тебе апельсиновый сок, – сказала я вслух. Нулевая реакция. – Я пошла на работу. Не забудь принять аспирин.

Он не ответил.

– Калеб?

И снова молчание. Наверно, он опять уснул. Рука лежала на глазах, подушка упала с лица. Наверно, ему мешал свет, поэтому я тихо задернула шторы. Не хотелось его будить.

До этого я никогда не бывала в его комнате. Она была почти как моя, только больше. И в ней царил бедлам – было довольно чисто, но вещи валялись повсюду. Рядом стояло огромное кресло, на которое он скидывал одежду, тут же лежали всякие безделушки. Пол усеивали учебники – можно подумать, он их сперва открывал, а потом решал, что они не стоят его внимания. У него имелась дурная привычка оставлять на полу след из вещей, но я заметила, что DVD и CD-диски аккуратными стопками стоят на компьютерном столе.

Мы еще не смотрели фильмы вместе. Но это уже значится у него в списке, подумала я, улыбаясь как идиотка. В нашем списке.

Калеб уже похрапывал, и я, набравшись смелости, наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.

Что он со мной творил?

– Поправляйся, Калеб. Увидимся позже, – прошептала я.

Я уже собралась уйти, как заметила что-то на столе – черную коробочку с едва открытой крышкой и неоново-зеленой клейкой запиской. Наверно, мне не стоило совать свой нос, но мне было интересно, что это такое…

Я обернулась проверить, проснулся ли Калеб. Он по-прежнему тихонько похрапывал. Я осторожно открыла коробку, и мое сердце подпрыгнуло, когда я увидела стопку записок, которые я клеила ему на холодильник. От сердца до пяток прокатилась теплая волна. Он хранил их все, с самого первого дня.

О, Калеб.

Я сложила все обратно, поглядела на него последний раз и отправилась на работу.

Сев в автобус, я подумала, стоит ли рассказывать Калебу о его друге, который приходил прошлой ночью. Этот ублюдок сказал, что мы увидимся на учебе. Да я лучше отведаю скорпионов с тарантулами, чем увижусь с ним снова. Когда я с ним разговаривала, у меня волосы на руках встали дыбом, пока он глазел на меня как на кусок мяса.

Колледж огромен. Он меня не найдет. Плюс ко всему, у меня был талант прятаться от людей.

Хоть он и подвез Калеба домой, и лицо у него как у ангела – светло-каштановые волосы, голубые глаза, мальчишеский вид, но я ему не доверяла. Внешность бывает обманчива, а его – так уж точно.

Интересно, какие у него были предположения, когда он прошлой ночью увидел меня с Калебом. Я не хотела, чтобы все в кампусе знали, что я живу с Калебом.

«У бедных нет денег, но зато они гордятся честным именем. Честным, добрым именем. И нравственностью. Этого за деньги не купить. Запомни это, Вероника».

Так мне говорила мама. Интересно, что бы она сказала, если бы была еще жива и узнала, что я живу с парнем? Она бы мне голову оторвала.

Но когда мы с Калебом познакомились, я была в отчаянном положении. В тот момент мне казалось, что жить у него – это лучший вариант. А теперь все встало на свои места. Мне почему-то казалось правильным, что я теперь вместе с ним. Тем более что мы с ним так и не переспали.

Я прикрыла глаза, и мне вдруг стало жарко, когда в голове вспыхнули воспоминания. Как он облизывал мою кожу, целовал, пробовал на вкус.

Боже. Надо остановиться. Нельзя об этом думать. Нельзя.

Кара взяла сегодня выходной, чтобы помочь Бет выбрать платье на выпускной, поэтому, приехав на работу, я открыла мастерскую сама. Дел было выше крыши: была суббота, я была одна, и это, скорее, радовало. У меня не оставалось времени думать о Калебе.

Когда в офисе зазвонил телефон и высветилось имя Бет, я улыбнулась и взяла трубку.

– Ты когда себе мобильник заведешь, а, бомжик? – поприветствовала она меня.

– Есть он у меня. Но только на важные случаи. Как шопинг?

– Да лучше бы у стоматолога посидела.

– Что, так все плохо?

– Кара протащила меня по всем гребаным комиссионкам города. Слушай, Вер, ты же знаешь, что я родилась умной. Очень, очень умной. А учеба меня отупила. Понимаешь, да?

Я засмеялась.

– Что случилось?

– Тут распродажа. Написано «70 % скидка». Ты слушаешь?