Шрифт:
Закладка:
– Хочешь остановиться?
Я кивнула. Его челюсть сжалась, тело выпрямилось. Руки опустились по швам. Опустив взгляд, я подняла руки, чтобы прикрыть груди и надеть обратно лифчик. Внезапно я почувствовала себя совсем голой. Мне хотелось схватить одеяло и закутаться в него, хотелось провалиться сквозь землю.
Меня накрыл жгучий стыд, пока он смотрел на меня, как казалось, целый час, хоть я и знала, что прошло всего лишь несколько секунд. Калеб опустил голову и вздохнул. Но потом вновь поднял ее и улыбнулся.
– Я понимаю, крошка.
В его голосе звучала боль.
– Позволь мне тебе помочь. – Он завел руки за спину и застегнул крючки, подтягивая бретельки на плечи. Я по-прежнему покусывала нижнюю губу, когда он снова вздохнул и потер ладонью щетину на подбородке. Мы молчали.
– Перестань, пожалуйста, – сказал он хриплым голосом, нежно прижимая большим пальцем мою нижнюю губу.
Я оставила ее в покое, когда он убрал палец. Кожу покалывало там, где он ее касался… то есть везде.
– Не стесняйся мне говорить, если ты не готова, – сказал мне он. – Поняла? – Он до сих пор был твердый там, внизу. Я чувствовала это.
Я кивнула, опустив голову. Я самой себе казалась ханжой, недотрогой, которая не может дать Калебу то, что он хочет, что хочу я. Потому что я хотела… заняться с ним любовью, но что-то меня останавливало. Я просто не могла.
– Эй. – Он взял мое лицо в ладони и заставил посмотреть на него. – Что такое? – Я покачала головой и закрыла глаза.
– Переживаешь, что меня остановила?
В горле поднялся комок, из глаз чуть не брызнули слезы.
– Калеб…
– Открой глаза.
Я открыла. Он смотрел на меня со всей искренностью.
– Не надо переживать, если хочешь, чтобы я остановился. Я – парень. Ты меня привлекаешь. Может, это не единственный раз, когда ты мне скажешь остановиться, так что привыкай, хорошо? – Он поцеловал меня в лоб. – И мне тоже надо привыкнуть, – добавил он, нахмурившись от собственных мыслей.
Он осторожно спустил меня со своих колен и усадил на кровать. Затем встал и пригладил волосы.
– Но теперь мне нужен очень холодный душ.
Он замолчал, подойдя к двери, и повернулся, посмотрев на меня.
– Хочешь со мной? – Я засмеялась и покачала головой. Вот как просто у него получалось поднять мне настроение.
Калеб
Другое? О чем я только думал?
Я не могу просто делать что-то «другое». Мне нужно все. Вся она. Стоп.
Черт. Ненавижу это слово. Как я вообще остановился, когда она мне это несколько минут назад сказала, сам не понимаю. Один, в душе, я опустил голову и оперся о плитку, позволив холодной воде стекать по спине. Ее образ заполнил мысли, и я взвыл. Ее сексуальные стоны сводили меня с ума. Прямо над левой грудью у нее была родинка, которую отчаянно хотелось лизнуть. Она была такая…
Катись оно все к черту. Надо перестать о ней думать. Ситуация выходила из-под контроля. Лилась холодная вода, но я ее сделал ледяной.
Подумай о чем-то другом, болван.
Я попытался представить запах раздевалки после игры. Запахи пота, ног и мочи. Да, это должно привести в чувство.
Когда ее длинные ноги обвились вокруг меня, я почувствовал себя как в раю.
Ледяной душ не помогал. Я раздраженно его выключил, схватил полотенце и вытерся. Пошел прямо в спортзал, через несколько дверей от ее комнаты, чтобы серьезно потренироваться. Мне казалось, что я провел там весь день, а не пару часов. Потом снова принял ледяной душ, передернул разок и вроде бы успокоился. Но как только я вышел из душа, одна мысль об Алой снова меня завела. Проклятые яйца.
Надо уходить, пока я чего не натворил. Например, взял ее у стены. Или на кухонном столе. На стойке в ванной. В своей кровати. Где угодно. И не потому, что у меня долго не было секса, а потому что хотел ее до боли.
Через занятие любовью я смог бы выразить все свои чувства – и, если до конца быть честным, так бы я показал, что она принадлежит мне. Я вздохнул. Медленно. Она хочет, чтобы все шло медленно. Медленно – это хорошо. Медленно – это мне по плечу. Я могу ее подождать, но это не значит, что я не буду стараться показать, что я к ней испытываю, и не буду убеждать, что мы созданы друг для друга.
Оглядев ванную, я понял, что у меня не осталось чистой одежды. Обернув полотенце вокруг бедер, я схватил телефон и увидел сообщение от Джастина. Он приглашал вечером в гости. Проигнорировав его, я пошел к себе в комнату и по дороге остановился. Я увидел Алую в своем халате: она стояла, приложив ухо к двери моей спальни. Пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Она что, подслушивает? Я невольно улыбнулся.
Халат был ей велик. Он закрывал ее от шеи до пят, подол волочился по полу. Наверно, она его нашла у себя в комнате. Я хранил там некоторые вещи. Она выпрямилась, сжала кулаки и глубоко вздохнула. Подняла руку и уже было собралась постучаться, но помедлила и покачала головой. И потом снова прижалась ухом к двери.
– Слышно что-нибудь интересное?
Она охнула, подскочила на месте, развернулась и увидела меня, прижав руки к груди.
– Калеб!
Я рассмеялся. Не только потому, что застал ее врасплох, а потому что вспомнил, как меня самого за тем же занятием поймал Кэмерон перед ее спальней. Когда она бросила взгляд на мою голую грудь, глаза заблестели. Она волновалась так же, как и я. Хорошо. Когда она на меня посмотрела, я почувствовал, что пора бы вернуться в спортзал и позаниматься еще пару часиков. Кошмар. Надо перестать думать о ее прелестях хотя бы на часик – на два. Может, стоит пойти на вечеринку к Джастину. Нельзя оставаться здесь, когда даже один ее взгляд начинает так заводить.
– Послушай, – начал я, пригладив волосы. – Мне надо уехать ненадолго.
Она опустила взгляд, но я уловил боль в ее глазах. Я сократил дистанцию между нами, приподняв ее голову за подбородок двумя пальцами. Я невольно заметил, какой большой была моя рука на фоне ее прекрасного личика. Она казалась такой нежной, такой уязвимой.
– Алая, я не могу сейчас находиться рядом с тобой. Не потому что не хочу. А потому, что очень, очень тебя хочу.
Взгляд прояснился. Она поняла. Мне тут же захотелось ее поцеловать, но я себе не доверял. Мне надо уйти. Я быстро оделся и написал Кэмерону, что заеду за ним по пути на вечеринку Джастина. Пройдя мимо кухни, я остановился и заметил Алую, сидевшую на барном стуле, все еще одетую в мой халат. Мне нравилось видеть ее в своей одежде. Она уставилась в окно, подперев ладошками лицо. Руки сжались: пришлось себя останавливать, чтобы к ней не притронуться. Наверно, я издал какой-то звук, потому что она повернула голову ко мне. На лице застыла неуверенность и легкая грусть. Ее глаза умоляли не уходить. Я и сам не хотел… но я желал ее так сильно, что для меня было лучше уйти. Мне надо проветрить голову.
