Твоя

Наоми

19.07.54

Гиват Хавива

Дорогая моя Наоми,

сегодня получил твое радостное письмо. Приятно было приобщиться к твоей радости, связанной с литературным вечером в Тель-Авиве, и надеюсь, что здоровье твое поправилось, усталость испарилась и вернулась свежесть чувств.

Сегодня у меня был трудный день: лекции для инструкторов молодежи, затем – заседания. Все время я думал о твоем письме. Я очень по тебе скучаю. Дни без тебя – сплошная пустота. Что же касается твоего предложения о встрече, я его принимаю, при условии, что ты не работаешь в воскресенье. Если приедешь и снова будешь усталой, лучше отдохни и не приезжай. Если же все-таки решишься, буду ждать тебя на автобусной остановке в Бейт Альфа.

Я вернусь домой в четверг. На следующей недели я буду несколько ней в Тель-Авиве. Можешь ли ты туда приехать? Я рад, что дела с твоим отпуском в кибуце утрясутся.

Завтра я, в конце концов, освобождаюсь от моих работ, и вплотную займусь твоими новыми главами. Надеюсь через неделю вернуть их тебе отредактированными.

С любовью,

Твой Израиль

Дорогой мой Израиль,

Получила твое письмо с программой наших с тобой встреч.

Говорила я с Леей Гольдберг на вечере журнала “Часослов”. С нею передам Шлионскому новые главы. Я не хочу, чтобы ты ехал в Тель-Авив. Там настоящий ад. Я не очень страдаю от жары, но в этот раз просто задыхалась и обливалась потом.

Вот мое предложение: приеду к тебе в Бейт Альфа в воскресенье. Но лучше было бы, если бы ты приехал ко мне на несколько дней.

В пятницу меня возьмут в кибуц Далия поговорить о новых главах для журнала “Часослов”. Извини меня, что в предыдущем письме я непривычно возгордилась собой. При встрече объясню более Подробно, насколько похвальное слово было важно для меня.

С любовью,

Наоми

Чем больше она сближается с Израилем, тем глубже ее разрыв с дочерьми. Израиль не хочет говорить об этом. “Это ненормальное состояние искривляет твою жизнь – говорит он ей – наносит ущерб твоей душе”.

Эти слова ранят ее. Она размышляет. Очевидно, есть некая точка в ее душе, на которую не действует вся мудрость ее друга. Израиль не хочет учитывать ее, словно запутанную в силках, жизнь. Если бы она смогла рассказать ему обо всем, что сделало ее такой, сформировало ее личность.

Она росла под влиянием отца. Умный и аристократичный отец был деспотом в собственном доме. Его боялись. Одаренный ребенок стал девушкой, одинокой в родном доме среди людей, не понимающих и не принимающих ее.

Она рассказывает Израилю сцену, во многом изменившую ее жизнь в семье.

Дед и сестры пили кофе и курили, когда неожиданно ворвалась экономка Фрида и закричала сердитым голосом: “У меня уже нет сил справляться с этим ребенком! Сделайте что-нибудь, чтобы она спала как нормальный ребенок. Она строит себе кровать из стульев и таскает книги из библиотеки. Я не могу отвечать за эту девочку!” Лотшин оборвала ее: “Фрида, успокойся. Ты ведь знаешь, что она родилась не вполне нормальной, знаешь, что она пережила. Когда она тебя выводит из себя, будь милосердна, ведь она необычный ребенок с признаками гениальности, а такие люди несколько отклоняются от нормы”.

Виновница скандала все это слышала. И чтобы узнать что такое “нормально” и “не нормально” девочка покинула свое тайное место за портьерой в кабинете отца и полезла по лестнице к верхним полкам библиотеки. Отыскала словарь и заплакала. Она почувствовала острую тоску по матери. Только мать могла ее пожалеть, поговорить о ее особенности, сказала она себе.

Слова Лотшин о связи одаренности и ненормальности камнем легли на ее сердце. С тех пор слова – “ты очень умная” и “уступи Бумбе, ты ведь умная девочка” – звенели у нее в ушах, как ужасное оскорбление.

И сегодня ее необычность мешает ей жить в обществе.

“Израиль, быть не такой как все в кибуце – это катастрофа!”

“Это не должно тебя унижать. Это твоя судьба. Ты должна с этим жить”.

31.07.54

Бейт Альфа

Дорогая моя Наоми,

Я тебя очень люблю. Каждый день все более приближает меня к тебе и безраздельно связывает с тобой. Огорчает, что нет у меня более прекрасных слов, чтобы выразить то, что творится в моем сердце. Не дают мне покоя все неприятные, тяжкие слова, которые я тебе высказал в прошлом. Я чувствую сейчас, что действительно могу быть счастлив с тобой.

Чем больше я размышляю о твоем произведении, все более вырисовывается цельность романа. В нем обнаруживаются такие прекрасные места, такие фрагменты, передающие удивительный подспудный настрой, что диву даешься.

Конструкция романа продумана до самых мельчайших деталей.

Некоторые из них могут еще измениться с завершением романа, но основа его столь крепка, столь цельна, что ты можешь в полной уверенности строить на ней каркас книги. Тебе все удастся. Есть у тебя энергия, талант, умение трудиться без устали. Только береги физические силы, чтобы не потерять их в начале долгого творческого пути, на котором тебя ожидает много удач.

Что же касается меня, – чувствую себя усталым, нервным. Жара и печаль изводят меня. Вернулся с очередного заседания, ощущая неимоверную пустоту в душе. Единственная отрада, что твое имя у всех на устах.

Извлеки из этого урок: иногда весьма важно тихо сидеть, быть терпеливой, не прислушиваться ко всем наваливающимся на тебя со всех сторон советам, и не суетиться. Можно иногда верить в то, что всё утрясется наилучшим образом. Охмани в издательстве рассказывал всем о том, что ты написала три главы, и тогда сказали, может это случайно, и попросили тебя написать еще три главы, и они оказались выше всякой похвалы. После этого говорить уже было нечего.

Ну, что еще. Все профессора разъехались, и я остался один. Как было бы здорово, если бы я смог приехать к тебе, посидеть рядом, не отрывая взгляда от тебя, красивой и спокойной, и быть вполне счастливым. При последней нашей встрече ты выглядела измотанной. Пора тебе взять отпуск. Следует обратиться к врачу, ибо здоровье твое кажется мне несколько пошатнувшимся. С любой точки зрения, важнее быть здоровой работницей, чем больной писательницей. Следует на некоторое время отложить ручку и с полной отдачей отдохнуть. Плохое самочувствие ведет к тому, что тебя нервирует любая самая малая глупость.

Чувствуешь ли и ты одиночество? Чувствуешь ли мою заботу о тебе? Был бы я рядом, сделал бы все возможное, чтобы облегчить груз, лежащий на твоем сердце.