даре изорцем,

даровал тя, государя, господь царским венцем.

Адамант камык дражае во всех камыцех[252],

род же ваш царский славен вселенныя в концех.

Юхают и цветят крины селныя в полях,

царское ж твое имя славно во всех ордах.

Асирейския и сирския цари славны и велики быша та времена,

родом же своим и верою не доспеша в ваши царские стремена.

Юхания благовонна сладце обоневают,

и ваши царские руце всех нас обогащевают.

Всех превыше благочестивый царь на земли,

его же подобает славити вельми.

Луна и звезды едину нощь просвещают,

и ваши царские десницы всех людей обогащевают.

Кто не подивится твоей царской тихости,

о еже бо ныне вси в твоей государской милости.

Морю свойственно есть все реки в себе приимати,

уму ж цареву всех мудрых умов разумы обоимовати.

Красота царю благочестие и вера к богу,

на него ж сходит милость божия попремногу.

Яко некий цвет прекрасный произбран от всех человек,

зане еси государь смиреномудрием своим всех превостек.

Юноши светлы предстоят при твоей царской славе,

много ж и иных чинов во твоем государском уставе.

И кто не подивится вашему государскому величеству,

Христос бог избирает вас к таковому разумичеству.

Аще наше убожство о вашем царском величестве умолчит,

й како нам господь своим гневом не попретит.

Леторасль зиме и лете зеленеет,

ум же твой царев всегда к богу мысль свою имеет.

Филосовския разуми нас поучают,

еже и царем дерзати не повелевают.

Да несть лепо сокровища скрывати,

от царьския же милости кому отбывати.

Радуется и веселится человек, будучи в царской светлости,

отбывает же и унывает умом своим, пребывая в своей велицей бедности.

Велие дарование тому от бога бывает,

иже на кого царь-государь милостию своею призирает.

Червию и виссом красятся[253] ваша царская багряница,

юноты ж и сироты обогащеваются от вашия царския десница.

Во истинну ваша царская милость паче камени сапфира[254],

снасыщаются, веселятся людие аки от сладкого пира.

Еже бо кто в вашей царской милости пребывает,

яко во истинну ум его не забвен бывает.

Радуется и веселится сердцем своим вся часы,

ум же его вразумляется разумными словесы.

Смиряет же ся и унывает человек в презрении,

и сего ради ум его и смысл бывает в забвении.

И кто не подивится вашей царской державе,

и многообразней повсюду належащей славе.

Солнце разсевает луча своя на вселенную,

а твое царское имя тако ж славится во всю поднебесную.

Много царств и земел от бога учиненых,

обаче Московское ваше государство отлично от всех неверных.

Да что о том много повести и речей творити,

единого в троицы бога подобает о тебе, государе, молити.

Радуемся и веселимся о твоем царском многолетнем здравии,

желаем и молим бога о земном многоплодном подании.

Цветет и ростет вся движимая землею во время лета,

усостроена ж все премудро у предвечнаго света.

Реки и источники и потоки вся животная напояют,

а богатство и изобилности вся люди украшают.

Добро есть видети землю изобилну во всем,

от бога же даровапно тебе, государю нашему, быти надо всем.

Весь восток и юг сладостми сияет,

а твое государство прочим изобилством избыточествовает.

Токмо подобает нам всегда у бога милости просити,

и чтоб тебе, государю, и нам вся благая от него получити.

Срадуем же ся и веселимся о тебе, государе-царе,

яко праведныя молитвы твоя к богу не в мале.

Писано есть царь о мире бога умолит,

тако и господь своею милостию изволит.

Дай бог ты, государь, здрав был на многи лета,

да сподобишись зрети самого немерцаемого света.

И с своею благоверною христолюбивою царицею,

да покрыет вас господь своею невидимою десницею.

И со искреннею твоею добродеею,

и с вашими государскими благородными чады

да сподобит вас бог небесныя своея ограды.

И с вашими благоговейными богомолцы,

иже молят о вас единаго бога в троицы.

И пречистую его богоматерь,

иже на всех на нас истинный призиратель.

И всех великих московских чудотворцов,

и древних онех святых отец и богомольцев.

И еще со всем твоим царским сигклитом,

иже от всех земель и царств именитом.

И со всем христолюбивым воинством и з доброхоты,

иже приносят к тебе, государю, неизменныя своя работы.

И со всем православным християнством,

иже под всем твоим великим Росийским государством во веки. Аминь.

Еще твое царское звание,

и лица божия нарицание.

Преж в началестрочия стоит,

а нас, убогих, велик страх обдержит.

Зане превыше своего достояния дерзаем,

обаче на твою милое-ть царскую уповаем.

Ты, государь, милостив и щедр ко всем,

да некли и нас, убогих, пощадишь во всем.

Аще кто от твоего царского приближения свесть,

той тебе, государю-царю, и повесть.

Аще ли твое царское величество и само искус имеет,

то и без сказателя да разумеет.

И за сие наше дерзнутое слово,

а глагол царев а не рыкание лвово.

Не излей, государь, своего царскаго фияла,

несть бо такова благочестива царя-государя.

Во истинну, во истинну тако,

а без твоей царской милости не мощно быти никако.

Еще паки молим твое царское величество,

зане пристоит наше убогое к тебе, государю, разумичество.

Ты убо, государь-царь, яко бог на земли,

того ради подобает у тебя, государя, милости просити вельми.

Мы ж, убозии, последняя твоя государева чета,

затворяются от нас везде твоя царская врата.

Не имеем входа и дерьзновения к твоему царскому величеству,

токмо дивимся твоему государскому благоразумичеству.

И сего ради сетуем и унываем,

яко благополучна времени себе не обретаем.

Где бы тебе, государю, своя недостатки изрековати,

и от тебя, государя, милости царя проплати.

Страшно убо есть царю приступати,

и многия глаголы и речи пред ним простирати.

И того ради ум и смысл избавляется,