— Похвально, — согласился тот.

Мужчину немного шокировало отстраненное отношение сына. Если бы он сегодня не позвонил, то даже не узнал о столь бедственном положении дочери.

— Как думаешь, стоит брать варенье? — размышляла вслух Леля.

— Зачем?

— Для чая от простуды.

— Я не знаю, что с ней. Аск не уточнял. Да и кто в такую жару будет гонять чаи с вареньем?

Чем озадачил жену.

— Купи фруктов, и дело с концом, — посоветовал тот и уткнулся в рабочий экран.

— Такое чувство, будто тебе все равно.

— Не все равно! — ответил мужчина куда резче, чем хотел.

С дочкой они не общались почти две декады. Точнее, она с родителями. Отец с матерью тоже не спешили идти на контакт, давая той возможность позвонить первой. И теперь сожалели о выборе данной тактики.

— Наверное, надо было пригласить их на вечеринку в честь события? А то как-то странно получилось, — тоскливо вздохнула женщина.

Улим понял, что спокойно поработать ему не дадут. Поэтому свернул все окна, чтобы не отвлекали от беседы, и с наслаждением потянулся в кресле:

— Как будто мы тогда планировали брать Даню с мелкими.

— Могли бы позвать Аска с Сандрой.

— В последний момент? Мол, мы тут планировали отпраздновать релизы и вдруг решили позвать вас. Приезжайте час назад, и чтобы без опозданий.

— Ты преувеличиваешь.

— Нет, я знаю свою дочь. Такое отношение Сандра воспринимает, как грубое оскорбление. Тем более, если бы приехала и увидела других гостей. Ты знаешь, кого я имею в виду.

Леля вздохнула и завела очередной длинный монолог о том, как бы она хотела увидеться со своими детками.

Тогда как Улиму в который раз за день захотелось побиться головой о что-то твердое. Раздражали даже не слова супруги, а ее отношение. Вот она распиналась перед ним, перед психологом, корила себя мысленно и выглядела донельзя несчастной. А объект ее терзаний понятия не имел обо всех этих муках и раскаянии.

Такое поведение имело коэффициент полезного действия не более, чем у швыряния камней в болото. По факту Леля тешила совесть, тогда как дочь все так же не получала и малейшей толики внимания от матери.

Да и отца тоже. С его стороны данное поведение имело вполне резонные основания. Или он так считал.

Пока дражайшая супруга распиналась в трагическом монологе, он заказал корзину с фруктами. Больше ничего толкового в голову не приходило.

*

Минут через двадцать Улим не выдержал:

— Лель, хватит!

— Но я…

— Что? Толка от твоих причитаний нет. Прости, я знаю, что тебе нужно выговориться. Но не каждый же день. Мы для этого платим психологу.

Женщина хлопнула ртом. Супруг очень редко позволял себе резкую критику в адрес ненаглядной жены.

— Лучше бы позвонила или написала Сандре. Но нет, ты будешь трепать нервы всем окружающим. Давай, напиши ей, повтори все, что только что говорила. Готов поспорить, это будет куда полезнее, чем впустую чесать языком.

Вместо ответного скандала Леля уселась в кресло для посетителей и уткнулась взглядом в колени.

Она прекрасно понимала, что все эти репетиции оставались бессмысленными без нужных зрителей. Распинаться перед мужем и подругой было скорее лицемерием и способом показать окружающим, что она хоть что-то стоит, как мать.

Психолог сказала об этом еще на первом сеансе. Неприятно, но вот она правда. Возражений у нее не было, лишь стыд и благодарность к любимому человеку, который постоянно терпел заскоки и во всем поддерживал.

— Лелечка, — Улим подошел и мягко приобнял супругу. — Прости.

— Ничего. Ты прав, — хмыкнула она. — Это я должна просить прощения.

— Ты ведь не сорвешься сегодня? Хотя бы не при Сандре, — мужчина помог ей встать, мягко придерживая за локоть, и заглянул в глаза.

— Все в порядке. Я отдаю отчет тому, что делаю.

— А тому, что говоришь?

— Постараюсь, — не так уверенно прошептала Леля. — Может, лучше ты будешь говорить? А я помолчу.

— Мы можем зайти всего на минуту. Проведать ее.

— Их.

Улим хотел было что-то добавить на это исправление, но лишь мотнул головой:

— Собирайся. Я заказал гостинцы. Сейчас подъедет курьер.

— Что ты выбрал?

— Фрукты.

— И все?

— Это просто повод, Лель, — вздохнул он. — Мне кажется, Сандре сейчас все равно.

*

Узнать, что думали дети, им не удалось. Как и попасть к ним в гости.

По приезду на съемное жилье сына никого дома не оказалось. Что не удивительно — на двери была стандартная риэлтерская наклейка. Ломиться в пустой дом было бессмысленно и глупо.

Женщина растерянно хлопала глазами, в который раз перечитывая краткую арендную информацию на объявлении.

Тем временем Улим успел мысленно выматериться и набрать Шуру. На этот раз оператор оповестил его безрадостным внесением в черный список.

— Лель, дай свой комм. Я не могу дозвониться к Сандре, — попросил он, и получил устройство.

Но жена так же оказалась персоной нон грата.

— Она снова внесла нас в игнор, — обрадовал мужчина супругу.

— Что насчет Аска?

— Набери его, — Улим вернул коммуникатор. — С тобой он общается намного лучше.

— Хочешь сказать, что они переехали, и никому ничего не сказали?

— Вот и узнаешь.

Ругаться на грубость мужа Леля не стала, вызванивая пасынка. Тот принял звонок далеко не сразу и далеко не в лучшем расположении духа.

— На связи, — гаркнул он низким гнусавым голосом.

— Где вы? Мы приехали к вам, а тут висит табличка, что дом сдается в аренду. Вы переехали?

Парень ответил спустя секунд десять не раньше:

— Теть Лель, мы сейчас не ждем гостей. Аля не в лучшем состоянии. И я не хочу, чтобы ее лишний раз беспокоили.

— Мы переживаем вообще-то.

— Вы не вовремя, — вздохнул тот и безапелляционно распрощался с матерью.

Леля хлопнула глазами и уставилась на экран с по-хамски завершенным вызовом.

— Кажется, они не хотят нас видеть, — объяснила она мужу.

Как будто он сам не догадался.

Торчать на месте было бессмысленно. Улим совершил попытку дозвониться до приемного сына, заранее зная, что та не увенчается успехом. После чего вызвал такси и повез раскисшую супругу домой.

***

Лишь на седьмой день амнезии Аску удалось совершить свой первый прорыв. Тот так обрадовался произошедшему, что случайно вышел из транса и проснулся.

Вместе с ним подскочила и чувствительная Шура.

За последние дни она научилась жить, используя интуицию и сенсорику, как замену личного опыта. Даже в переписках со знакомыми как-то умудрилась отбрехаться.

— Что случилось? — сонно пробормотала девушка.

— Ты что-то почувствовала?

— Да. Твой вопль. Ты кричал во сне.

— Это был твой сон? Я был в твоем сне? — с надеждой спросил он.

— Нет. Это была вот эта комната. Ты