— Если бы они все направлялись к мирам Соглашения… — Ксения не договорила.

Всё было и так понятно. Если один-единственный корабль едва не уничтожил готовых к обороне Ракс — десяток кораблей прошёл бы сквозь все миры, не замечая сопротивления.

— Такая мощь… — неожиданно сказал со своего места Ян. — И для чего? Чтобы развязать у нас ядерную войну? Чтобы отравить океаны в другом мире? Чтобы обрушить астероид на планету?

— Хочешь сказать, что они больные ублюдки? — пробормотал Матиас.

— Нет. То есть да, но это не обсуждается. Я не понимаю, зачем они таятся! Даже вы не сможете им противостоять. Они могли прилетать, стрелять по планете лазерами…

— Не самое эффективное оружие.

— Неважно! — резко ответил Ян. — Если хотят убивать, то почему не действуют открыто?

Матиас кивнул.

— Да. Тоже не понимаю.

— Мы по-прежнему не видим движущего мотива, — задумчиво сказала Адиан. — И это искажает наше восприятие… Знаете, чего я боюсь?

— Даже не уверен, что хочу слышать ответ… — тихо сказал Матиас. Направил бот на посадочную глиссаду.

— Так не говорить? — удивилась Адиан.

— Говори, конечно же! Это фигура речи.

— Я боюсь, что они хотят всем добра, — сказала Адиан. — Что с их точки зрения всё, что они делают, — благо. Не только для них, но и для всех нас.

Ян возмущённо фыркнул.

— Глупо, да? — спросила Адиан, обращаясь к Матиасу.

Старпом ответил не сразу. Их ещё раз качнуло вторым воздушным фронтом, на этот раз полегче. Небо вокруг светлело, становилось голубым, будто на Земле. Жёлтый диск звезды Лисс казался земным солнцем.

— Не знаю, — сказал Матиас. — Но это бы кое-что объясняло. К примеру, самоубийство Двести шесть — пять и Толлы. Если они на уровне логики и эмоций приняли действия Стирателей, согласились с их необходимостью, то нетрудно утратить желание жить.

Некоторое время бот опускался в тишине, только тонко выли в хвосте турбины.

— Я всего лишь хотел жить с женщиной, которую люблю, — сказал Ян. — Создать свою семью. Чтобы к нам присоединились другие мужчины и женщины. Чтобы у нас родились дети. Я знаю, что у вас семьи устроены иначе, у нас это ближе к вашему термину «род»…

Матиас молча кивнул. Он знал, как устроены семьи на Соргосе.

— Мне нравилось возиться с техникой, — продолжал Ян негромко. — Хотел заниматься космическими исследованиями. Вряд ли бы сам полетел в космос, но… Я много чего хотел. Воевать не хотел. Скажу честно, когда понял, что начнётся… мы удрали от войны. Но война все равно пришла. И мне пришлось убивать. Я убил детей, понимаешь? Они кидали в нас гранаты, было темно, я не знал, в кого стреляю… — Ян замолчал, потом продолжил: — И я снова бы это сделал, понимаешь? Я ведь защищал семью, свою маленькую семью… Потом мы потеряли своих детей, приёмных, но это неважно в нашей культуре.

Матиас знал и это. Молчал, глядя на приближающийся краешек берега.

— В общем, я делал всё, что угодно, кроме того, что сам хотел бы делать, — сказал Ян. — Война ведь страшна не только собственной смертью, не только потерей тех, кто дорог. Она ещё ужасна тем, что ты всё время делаешь не то, что хочешь! Война отнимает свободу, даже если ты не стреляешь во врага на передовой или не крутишь гайки на заводе. Мир, в котором ты хотел жить, исчезает, появляется другой… А ведь, если разобраться, нам ещё повезло. Мы выжили. Может, и Рыж с Лан живы… Мы увидели такие чудеса, что их хватило бы на несколько жизней. Чудеса и ужасы… Мне даже не страшно теперь умирать, хотя я по-прежнему хочу жить. Но моего мира нет, он больше никогда не вернётся. Как я могу это понять или простить? Нет, Матиас. Даже если мы встретим Стирателей и те будут добры и гостеприимны, и объяснят, почему они всё это сотворили — я их никогда не прощу.

— Мне очень жаль, — сказал Матиас.

Дальше они летели в тишине — к высоким скалам, нависающим над берегом, к жёлто-серой глади безжизненного песка.

— Корабль вызывает группу контакта, — раздался в динамиках голос Горчакова. — Вижу, что у вас всё в порядке, не отвлекаю. Возможно, вам будет интересно узнать. Плазменный выброс сформировал возле Люцифера корабль в форме… э… Марк утверждает, что это большой вывернутый обратноплосконосый икосододекаэдр. Как по мне — такая колючая звёздочка… чем-то напоминает Люцифер, только симметричный. Не очень большой, раза в полтора больше «Твена». Корабль передал нам: «Привет, хорошего дня», после чего исчез. Марк пытается понять технологию перемещения, но подозревает, что она нам неизвестна. Что-то вроде обмена фрагментами пространства… на месте исчезнувшего большого вывернутого иксо… ико… тьфу на него. В общем, там, где был корабль, на миг возникла область вакуума с другими характеристиками.

— Круто, — мрачно сказал Матиас.

— Думал вас развеселить, — ответил Валентин смущённо. — Но, по крайней мере, мы пока не наблюдаем проявлений враждебности.

— Попытайся связаться с Ауран, — попросил старпом. — Скажи им, что стрелять не надо, и Лисс взрывать тоже. Сдаётся мне, что при таком уровне технологий Стирателей это лишь насмешит.

Лючия решила, что пора.

Во-первых, на корабле осталось не так много людей.

Во-вторых, на корабле совсем не осталось нелюдей.

Как ни обидно было сознавать, но даже дурацкий прямоходящий пони ухитрился её уделать. Она плохо предвидела их действия, не понимала приёмы боя, да ко всему ещё и относилась с пренебрежением… ошибка, конечно же. С людьми будет справиться проще.

Лючия закусила губу.

Проще физически, но… но…

Она поймала себя на том, что испытала облегчение, узнав, что и Алекс, и Тедди выжили. Мальчишки ведь ни в чём не виноваты. Если они узнают правду… нет, когда они узнают правду…

Лючия решила, что постарается сохранить им жизнь.

Наверное, даже старого польского доктора не тронет. Он хоть и ругался то и дело, и непрерывно прикладывался к фляжке, уверенный, что его не видят, но всё же вылечил её. Лючия даже могла смотреть на себя в зеркало без содрогания. Конечно, это не имело никакого значения, но всё-таки доктор честно выполнял свою работу…

Лючия подумала, что если ей удастся, то она никого не убьёт. Мысль сразу же принесла ей облегчение.

Пора.

Она посмотрела на висящего на потолке бота. Сосредоточилась.

В крошечной машинке не было искина, только набор программ для ремонтных работ. Но теперь Марк управлял ботом напрямую, и тот мог делать всё, что угодно.

Однако такая возможность — обоюдоострый меч.

Некоторое время Лючия смотрела на механического жука. У неё начали болеть виски, всё-таки вмешаться