Увидишь с ужасом: тебе враги они.

(пер. Румера)

А кто мог быть самым близким? Ближе отношений, чем связи в триаде "мать-отец-ребенок" в земном существовании не бывает. Выходит, что именно в крохотной семейной ячейке нам и следует искать корни враждебности, жестокости и зла 1], 2].

В наши дни в разных местах планеты все чаще ставятся вопросы о том, какова роль семьи и родителей в формировании облика будущих поколений. Некоторые исследователи начинают отмечать преобладание "мужской" точки зрения на историю и даже называют её "his-story" (букв. - его расследование, его рассказ). Примером тому может служить "История Флоренции" Никколо Макиавелли, где отсутствуют описания вклада женщин в развитие флорентийской республики. Все чаще раздаются требования уравновесить такой традиционный исторический анализ новым подходом "hеr-story" (букв. - её расследование, её рассказ), где бы развитие цивилизации рассматривалось с учетом женского взгляда на мир.

В данном историческом обзоре мне видится важным расширить оба подхода и ввести дополнительный взгляд на "heir-story" (букв. - история наследника) - историю под углом зрения ребенка. Ведь именно ребенок, "потом-ство", приходя в этот мир, идет по стопам родителей, дает продолжение их жизнедеятельности и определяет дальнейший ход развития. Именно ребенок становится проводником потока временных перемен (темпорологический фактор), лишающих историю её статического характера и делающих её живой, разнообразной и захватывающей.

Сравнивая истории жизни, изложенные по отдельности каждым из участников триады "мать-отец-ребенок", зачастую можно обнаружить существенные различия между ними. Строго говоря, многоплановую картину отношений в семье можно получить лишь путём объединения точек зрения всех членов семейной ячейки, получив таким образом "their-story" (их-историю). В итоге базисные отношения, составляющие их-историю, становятся тем стержнем, на котором выстраивается система взаимоотношений в обществе. В этом процессе формирования истории трудно переоценить роль семейной ячейки, поскольку то, что ребенок вынесет из прошлого, заключенного в семейных традициях, привычках и обычаях, станет настоящим будущих поколений.

В предыдущих исследованиях я несколько раз косвенно затрагивала эту тему, указывая на возможность объединить подходы темпорологии (науки о времени) с пренатальной психологией [2 - 4]. Постепенно эти исследования стали приобретать более широкую историческую перспективу. Важным наблюдением при этом стало то, что порой целые века характеризуются своим особым "духом времени", связанным с доминированием в них одной из стихий [5].

В этой работе на примерах биографий нескольких ключевых исторических фигур (папы римского, императора и философа) я попыталась сначала развернуть перед читателями "heir-story" - историю такой, какой она могла восприниматься глазами ребенка. В свете таких историй, связанных с пренебрежительным отношением к детству и неуважительным обращением с детьми XI века, нам откроется новое, углубленное и обобщенное понимание "their-story" - истории жестокости и безжалостности, царившей в огрубевшем обществе тех лет. Сравнивая затем XI век с нашими днями, мы увидим, насколько уроки того периода важны сегодня, и лучше поймем, в чем состоит их значимость для текущего момента.

Перед тем, как перейти к конкретным примерам, сделаю общее замечание о структуре последующего текста, состоящего из четырех частей. Первая часть кратко обрисовывает драматические события в жизни наших героев. Для ознакомления с этой частью не требуется дополнительных темпорологических пояснений, и её выводы представляют собой самостоятельную ценность. Во второй части те же события рассматриваются в свете хронологии их свершения и в соответствии с календарем доминирующих стихий, определенным по циклам Сатурна-Юпитера [5, 6]. Особое внимание в ней уделяется перекличкам длительностью в 800 лет между параллельными эпохами и характерными для этих эпох метафорами и образами. Третья часть посвящена анализу избранных ключевых моментов, упомянутых ранее, в свете метода часов Феникса [7]. Четвертая, заключительная часть, рассматривает новые возможности, открывающиеся перед людьми в наши дни, благодаря осознанию новых подходов к семье, к воспитанию детей и к "their-story".

Часть первая - драма лишенных детства детей

На примере архетипичных моделей поведения и мировосприятия, которые объединяли таких разных на первый взгляд представителей XI века как французский философ Пьер Абеляр, папа римский Григорий VII и император Священной Римской империи Генрих IV, постараемся разобраться, что привело к противоречивости и непомерной жестокости людей в XI веке. Для этого рассмотрим сначала истории этих героев в хронологическом порядке, а затем сравним их с более близкими нам по времени ключевыми историческими фигурами, родившимися, через 800 лет после них, в XIX веке.

Начнем с папы Григория VII (ок. 1020/1025 - 1085), которого в миру звали Гильдебрандом, и который пробыл на папском престоле 12 лет, с 1073 по 1085 год. Этот папа сыграл важнейшую роль в укреплении католицизма тем, что он всеми силами пытался довести до победного конца усилия своих предшественников, церковных реформаторов начала X века. Григорию VII удалось нанести тяжелый удар институту брака, окончательно утвердив целибат для священников, и он вошел в историю своими крутыми мерами и радикальными шагами, предпринятыми для того, чтобы поставить папскую власть над императорской. Из-за его бескомпромиссного противоборства с императором Генрихом IV было нарушено тонкое равновесие между папством и императорством, служившим в Средневековье покровителем и защитником церкви. В итоге Григорий VII стал в центре самого затяжного конфликта XI века, поставившего под угрозу само существование католической церкви.

В целом биографические данные пап XI века, как и у большинства исторических фигур тех лет, крайне скудны, отрывочны и малодостоверны. Их года рождения неизвестны; зачастую невозможно подтвердить сведения об их жизни перед избранием на престол, а уж о детстве и юношестве и вовсе говорить не приходится. И все же известный русский историк-медиевист А. С. Вязигин (1867-1919) попытался приподнять завесу тумана и восстановить (пусть хоть и в общих чертах) обстоятельства формирования личности будущего папы Григория VII, стоявшего во главе католической церкви в дни одного из самых критических моментов её существования. В своем эссе 1898 года "Темная пора в жизни Гильдебранда" он одним из первых поднял вопрос о значимости наиболее ранней фазы нашей жизни - детства: "Впечатления же первых лет сознательной жизни ложатся неизгладимыми чертами на восприимчивую душу отрока, и противоречия природы Гильдебранда находят себе объяснения в той обстановке, среди которой слагался его характер и вырабатывались его стремления" [8, с. 294].

Сперва подчеркнем, что в XI веке понятия семейной ячейки "мать-отец-ребенок" в том виде, как мы ее себе представляем сегодня, не существовало. До XIV века семейная жизнь ускользала от внимания историков [9]. Картины беззаботного младенчества, проведенного в теплом домашнем кругу, основанном на родительской заботе о детях, в те годы не были частым или само собой разумеющимся явлением. Более того,