к себе демона средним пальцем.

Глава 17

- Ты серьёзно думаешь, что это работает, человек? - демон лишь надменно рассмеялся, но всё-таки сделал шаг вперёд. Его смех был похож на скрип ржавых петель, но при этом чертовски пронизывающий до самых костей.

- Как видишь... - улыбаюсь в ответ.

Демон лишь укоризненно покачал головой, его тёмная фигура на фоне горящего города казалась ещё более угрожающей. А в глазах, словно два горящих угля, плясали огни беспощадного предвкушения битвы. Он дал латной перчаткой сигнал другим демонам не мешать, те, словно послушные псы, мгновенно отступили в тень. Затем он просто воткнул в асфальт знамя пятого легиона, давая понять, что намечается старый добрый мордобой.

Вокруг знамени образовался чёрный круг, который расползался по асфальту, как масляное пятно.

- Ты ничтожество, - прошипел демон, голос его всё так же звучал как скрип металла. - Ты пыль, и ты никогда не сможешь победить легион. Ибо уже проиграл, ещё до того, как мы начали. К моему сожалению, ты даже не знаешь, когда остановиться и как умереть красиво! - он расхохотался, смех его был жесток и беспощаден, как шторм, обрушивающийся на берег.

- В смерти нет ничего красивого, - ответил я, сжав кулаки. - Смерть - это лишь конец, окончание пути, и в этом финальном пути нет ничего красивого. Красота - она в жизни, в борьбе, в стремлении. В любви, в творчестве, в том, что оставляет след в мире. Смерть - это пустота, она не имеет значения. Она не делает никого ни лучше, ни хуже. Она лишь останавливает время.

- Ты говоришь как старик, - демон вновь укоризненно покачал головой. - Но ты отнюдь не старик, - разумно заметил демон. - А лишь дитя, и ты должен знать, что смерть - это ещё далеко не конец. А попросту переход. И возможность стать чем-то большим, и чем-то более могущественным.

- Переход? - я усмехнулся. - В пустоту? В никуда? Я не верю в твои переходы, отродье. Я верю в жизнь. И пусть она не всегда красива. Но она всё же хотя бы реальна.

Демон рассмеялся.

- Ты наивен, человек, - прошипел он, улыбка его была издевательской. - Бессмертие обретается через славу. Пока твоё имя вспоминают, ты не умрёшь. А ты, убогий, не заслужил, чтобы тебя помнили.

- Слава? Я посмотрел на него с недоумением. Слава — это пустая иллюзия. Она проходит как ветер. Настоящее наследие — это не то, что помнят, а то, что остаётся. И всё это продолжат люди коих ты вдохновил. Ибо мир стал чуть лучше благодаря тебе.

Демон притих. Он вглядывался в меня, словно пытался разобраться в моих словах.

- Ты говоришь как философ, - наконец промолвил он. - Но философия не спасает от смерти.

- Может и так, - ответил я. - Но она хотя бы делает смерть значимой.

Демон подошёл ближе, его взгляд стал ещё более проницательным.

- Что есть смерть, когда твоя жизнь ничего не стоит? - прошептал он. - Какое значение имеет оставленное наследие, если никому не нужно то, что ты создал?

- Я не знаю, - честно ответил я. - Но я верю, что каждый может оставить след, независимо от того, как он живёт. И это может иметь значение.

Демон неожиданно согласился, улыбка появилась на его лице, не казалась издевательской, а как будто озарённая светом понимания.

- Ты прав. - прошептал он. - Каждому своё.

Он сделал шаг назад, и его тень исчезла во тьме.

Вечерний Данциг, словно застывший в ожидании, окутывал себя густой дымкой из соленого морского воздуха и ароматов старых, полузабытых историй. Тусклые, едва уцелевшие фонари, расположенные вдоль узких, мощёных брусчаткой улочек, отбрасывали на стены домов причудливые тени, как застывшие призраки прошлого. На старых кирпичных стенах ещё виднелись следы времени: потёртости, трещины, растущие с каждой осенней бурей, словно шрамы, рассказывающие о прожитых веках.

Над крышами, покрытыми красной черепицей, тянулись темные силуэты готических шпилей, возвышаясь над городом, словно молчаливые стражи, хранящие тайны веков. Их острые вершины казались пронзать туман, словно пытаясь проникнуть в самую глубину ночи.

В этой мрачной тьме, где всякая улочка казалась забытой, а каждый дом – запертым хранилищем давно забытых секретов, я заметил мелькнувшую синюю шинель. Она, словно призрак, скользнула по улице, и только лёгкий шелест воротника, да едва уловимый запах такого знакомого табака свидетельствовали о его присутствии. В этом шелесте и запахе было что-то неожиданное. Что-то, что в миг заставило забыть о всех остальных звуках и ароматах города.

Я невольно повернул голову, чтобы отследить то самое движение. В тот же момент на краю тротуара, под светом тусклого фонаря, я заметил едва тлеющий огонёк, который, как и шинель, стремительно исчезал в сумерках. Это была сигарета, брошенная на мокрый асфальт, словно небрежно выброшенный момент времени.

В воздухе застыл едва уловимый аромат табака, перемешанный с запахом соленого морского воздуха и сырого камня. В этом странном сочетании запахов и недосказанности таилась загадка. Кто был этот таинственный человек в синей шинели, и куда он так спешил? Эти вопросы невольно зародились в моём сознании, словно призрачное эхо прошедшего момента.

Время будто замерло на мгновение, застыв в преддверии катастрофы. Врата в Инферно, зияющие чёрной бездной, всё так же сияли. Неожиданно, как удар грома, раздался глухой треск. Врата, до этого неподвижные, с ужасным грохотом схлопнулись. Из трещины между ними вырвался клубок густого чёрного дыма, наполненного запахом серы и гнили.

По земле прокатилась волна жара, а воздух наполнился невыносимым запахом разложения. Мир вокруг окутался мраком. И врата просто исчезли.

И только спустя несколько ужасных секунд, когда пыль осела, а грохот утих, стало видно ужасающее следствие вторжения демонов. Там, где ещё недавно процветала жизнь, теперь царила лишь смерть и разрушение. Дома были разрушены, улицы завалены обломками, а воздух наполнен запахом крови и горечи.

Демонов не было, но их присутствие ощущалось в каждом разрушенном камне, в каждой капле крови, в каждом запахе разложения. Они ушли, оставив за собой только свидетельства своего ужасающего похода.

Упав на колени, устало вздыхаю, и действие алхимического допинга тут же сходит на нет. Моего лица касаются чьи-то нежные руки, и я слышу смутно знакомый женский голос.

- Жив, карапуз? - Ви радостно улыбнулась, а из её глаз текли слёзы. - Думала, не успею...

Позади неё возвышались чёрные латники из