Я держал свой гнев под контролем.

— А мой ребенок?

— С плодом все в порядке. Мы поставили ей капельницу. Как только она получит достаточное количество жидкости, она должна прийти в сознание.

Поэтому после того, как медсестра ушла, я стал ждать. Моя рука скользнула по ее щекам, касаясь гладкой кожи.

Она похудела. В ее лице была резкость, которая мне не понравилась. Я был в отчаянии, ожидая, когда она придет в сознание, и в то же время мне хотелось перекинуть ее через колено и отшлепать за то, что она была так

чертовски безрассудна.

Я понял, что она проснулась в тот самый момент, как только изменилось ее дыхание. Вот как пристально я наблюдал за ней. Она не заметила меня, но я увидел панику на ее лице. Аппарат, отслеживающий частоту ее сердечных сокращений, начал ускоренно работать.

Когда я увидел, что она намеревается вытащить иглу, я понял, что она пытается сбежать. Я остановил ее прежде, чем она смогла это сделать.

— Куда-то собралась, питомец? — Мой голос прозвучал хрипло. Прошло так много времени с тех пор, как я разговаривал с ней, и мне казалось, что это было целую жизнь назад.

Аппарат начал пищать сильнее, и я посмотрел на него, а затем на нее. Она боялась меня — но опять же, почему бы и нет? Мне было любопытно посмотреть, как она попытается выкрутиться из этой ситуации.

— Ты боишься? — Спросил я. — Или возбуждена? — Усмехнулся я. Я пытался понять, когда мы начнем эту маленькую игру в кошки-мышки, в которую мы играли.

— Ч-ч-чего ты хочешь? — спросила она, в то время как ее грудь продолжала подниматься и опускаться.

Я встал во весь рост и посмотрел на нее сверху вниз. В этот момент мне было наплевать на прошлое. Все эти годы, все эти погони, игры, ложь, а она все равно вынашивала моего ребенка. Мне было наплевать на все это. Она собиралась пойти со мной. Моей самой большой ошибкой было давать ей выбор, а она всегда выбирала неправильно. Так что пришло время заставить ее приклонить колени.

— Мне просто интересно, куда, черт возьми, ты собралась с моим ребенком?

Быть милым с Аспен не приведет меня ни к чему, кроме как к одиночеству. Так что мне просто пришлось напомнить ей, у кого здесь власть. Она потеряла все это, и если она хотела семью, она должна была вернуться со мной домой.

Ее глаза расширились.

— Он не твой, — выпалила она.

Я чуть не подавился от смеха, затем моя кожа стала горячей, и единственная причина, по которой я не сделал ничего опрометчивого, была в том, где мы были. Я наклонился так, чтобы она могла видеть только мое лицо.

— Не говори глупостей, Аспен. Не тогда, когда твоя киска знает только отпечаток моего члена.

Она вздрогнула.

— Но если тебе нужно напоминание, я буду рад показать тебе, как хорошо твоя киска поглощает и сжимает меня.

Она избегала моего взгляда и смотрела в другой конец комнаты. Затем я увидел отпечаток поражения на ее лице. Она обхватила руками живот, и вид того, как она делает что-то такое, защищая ребенка, который едва сформировался, тронуло мои сердечные струны.

— П-п-пожалуйста… не забирай у меня этого ребенка, — умоляла она меня со слезами на глазах.

Моя рука потянулась к ее лицу, и кончиками пальцев я коснулся влаги, которая собралась в уголках ее глаз. Я поднес палец к губам, и он показался мне соленым на вкус.

— Почему ты плачешь? — Прошептал я.

Я слишком медленно соображал, и теперь она была в истерике.

— Я дам тебе все, что угодно, но только не моего ребенка. Пожалуйста, не забирай у меня моего ребенка. Должно быть что-то еще, чего ты хочешь.

Я склонил голову набок, пытаясь понять, что она имела в виду. Она продолжала умолять, и мне нужно было, чтобы она успокоилась, прежде чем меня вышвырнут из ее палаты.

Схватив ее за подбородок, я заставил посмотреть на меня.

— Успокойся, — сказал я строгим голосом. — Я не буду счастлив, если персонал начнет задавать вопросы.

Я видел, как в ее маленьком хитром уме вращаются колесики. Она не сдавалась.

— В твоих интересах оставаться на моей стороне, — предупредил я ее, сжимая запястья сильнее. Как только она успокоилась и, казалось, поняла, что к чему, я отпустил ее.

К тому времени, когда вернулся доктор, Аспен была спокойна. Было видно, что она плакала, но никто ничего не сказал. Не тогда, когда я продолжал целовать ее руку. Я мог бы сыграть роль любящего парня.

— Можно ли сделать УЗИ? Все складывалось не лучшим образом, и у нас не было нашего первого приема у врача. — Ложь текла без усилий.

Аспен крепче вцепилась в мою руку. Я не знаю, было ли это утешением или предупреждением. В любом случае, она, казалось, была удовлетворена идеей ультразвука.

Мы, молча, ждали, пока медперсонал вернется.

Как только принесли аппарат УЗИ, она отпустила мою руку. Я почувствовал потерю, но никак это не прокомментировал. Вместо этого я наблюдал, как они обнажили ее живот и нанесли гель. Я имею в виду, я знал, что она беременна. Тот тест буквально подтвердил это. Я надеялся на это, когда кончил в нее, но я не думал, что это произойдет. Я сделал это как "пошел ты" по отношению к ней, к Лиаму. Но как только я услышал сердцебиение, то почувствовал, как у меня ослабли колени.

Внутри нее была жизнь. Та, которую мы создали в припадке ярости, и я знал, что не хочу, чтобы мой ребенок пришел в этот мир таким образом. Они дали нам ультразвуковые снимки и, держа их в руках, мы сделали это более реальным.

Мы остались одни в комнате. Аспен держала в руках снимки с УЗИ, восхищаясь ими. Жизнь несправедлива. Любовь была полем битвы. А проявление слабости к тем, о ком ты заботился, может привести к тому, что тебя убьют.

Я посмотрел на Аспен, и впервые за весь вечер она выглядела счастливой. Кончиками пальцев она проследила каждую линию на снимке, и ее улыбка стала еще шире.

Очень жаль, что для нее я не был хорошим человеком. Я вырвал фотографию из ее пальцев, и она потеряла тот блеск, который ей удалось обрести.

— Если ты не хочешь, чтобы у тебя забрали этого ребенка, тогда тебе лучше делать то, что я говорю.

ГЛАВА 34

Я