корточек. Гордость согрела его грудь, и легкая улыбка появилась на губах. Сегодня она справилась хорошо, лучше, чем он ожидал, даже лучше, чем он мог надеяться.

Разочарование вспыхнуло в нем, вступив в конфликт с чувством гордости, ей бы не пришлось вмешиваться, если бы не ошибки Тентила. Он позволил инстинктам встать на пути к своей цели. Его потребность защитить Абеллу подвергла ее большей опасности. Их целью было получить идентификационные чипы. А его потребность поставить на место любого, кто оспаривал его притязания на Абеллу, даже когда не было настоящего конфликта, как в случае с ажерой, едва не провалила их миссию, повергнув все в хаос и кровопролитие.

Если бы фальсификатор не был благородной личностью, по крайней мере, на первый взгляд, Тентил и Абелла никогда бы не покинули это место живыми. И виноват был бы только Тентил.

Абелла, с другой стороны, доказала, что она умна, внимательна и умеет разбираться в людях и ориентироваться в ситуациях. Если бы Тентил не знал ее лучше, он никогда бы не догадался, что ее единственным опытом в Артосе было рабство. Она держалась уверенно и сохраняла самообладание в обстоятельствах, которые привели бы в замешательство многих других.

Тентил подошел к краю крыши и перепрыгнул через двухметровый промежуток, отделяющий их убежище от соседнего блока. Неспеша он искал потенциальные подслушивающие устройства или оборудование для наблюдения, к счастью, поиски ничего не дали.

Он размышлял о растущем чувстве к Абелле, пока молча путешествовал от блока к блоку, продолжая поиски. Его внимание неоднократно возвращалось к двери конспиративной квартиры, которая, на первый взгляд, была неотличима от входов в другие квартиры.

Даже если его первоначальное желание заявить на нее права было вызвано похотью, во что он не верил, его чувства к ней значительно углубились за время их совместной жизни.

Абелла была храброй, энергичной, решительной, и в то же время нежной, грациозной и сострадательной. Она была первой, в ком он, по-настоящему, разглядел эти черты, и он был зависим от них так же, как от ее запаха, вкуса и касаний. То, что такой человек, как она, мог существовать, шло вразрез со всем, что Тентил знал за время своей службы в Ордене. Сострадание и бескорыстие были слабостями, то, что она могла быть сильной и заботливой одновременно, не представлялось возможным.

И все же, она была здесь. Доказательство того, что то, чему его учил Орден, не было накопленными секретами Пустоты, путем к просветлению, или службе высшему призванию. Все, чему они научили его, это убивать.

Абелла учила его жить.

Она была единственной причиной, по которой они смогли получить информацию о местонахождении фальсификатора от информаторов. Она была единственной причиной, по которой они заключили сделку с Алкорином.

Эта сделка означала еще одно изменение приоритетов. У них был источник ID чипов, и теперь им нужны были средства. Кредитов, которые Тентил взял на конспиративной квартире Ордена, было достаточно, чтобы прокормить его и Абеллу и обеспечить им кров в течение нескольких недель. Но их не хватило бы даже на четверть одного из идентификационных чипов.

Орден имел доступ к огромным суммам ликвидной валюты, но пытаться получить доступ, к какой-либо из них, было слишком рискованно, этот путь был перекрыт. Ему нужен был способ получить большую сумму кредитов за очень короткое время.

К сожалению, его обучение не включало уроков быстрого получения денег. Орден всегда обеспечивал его жильем, едой и пособиями, несомненно, за счет средств, которые он и его товарищи-послушники получали, выполняя контракты. Размышления о кредитах, которые он заработал для Ордена, не приведут ни к чему, кроме злости.

Рыча про себя, он завершил обход хранилищ и спрыгнул на землю.

Бесконечный город был огромным. Некоторые люди утверждали, что его Недра были больше, чем Подземный город и город на поверхности вместе взятые. Даже опытные охотники Ордена не смогли бы сразу найти Тентила и Абеллу. У него в запасе было немного времени, чтобы составить план.

Немного времени, чтобы позаботиться о потребностях своей второй половинки.

Тем не менее, он оглянулся, подходя ко входу в убежище. Он сомневался, что когда-нибудь почувствует себя в полной безопасности. Неважно, сколько он проживет, сейчас он был благодарен за свою бдительность. Это была одна из немногих вещей, которые могли уберечь его пару от опасности.

Он открыл дверь и остановился, из комнаты доносилась музыка, приглушенная звукопоглощающим полем, которое, вероятно, охватывало стены и дверной проем. Тентил переступил порог, и музыка ударила в полную силу, барабаны били в диком, неистовом ритме, достаточно громко, чтобы он чувствовал басы каждого удара до мозга костей, но не настолько громко, чтобы быть оглушительным.

Абелла посмотрела на него и ухмыльнулась со своего места за столом, на котором проекция консоли отображала серию движущихся тактов, пульсирующих в такт музыкальным фрагментам. На ней был один из нарядов, которые они приобрели перед встречей с фальсификатором, она сунула его ему прежде, чем он успел рассмотреть предмет одежды, но он узнал его цвета. Это было облегающее черное платье с длинными рукавами, расшитое фиолетовыми и зелеными узорами, подол доходил до середины бедра. Ее иссиня-черные волосы свободно спадали на плечи и струились по спине.

Его взгляд скользнул вверх по ее длинным ногам, по изгибам бедер и груди, и желание захлестнуло его. Не имело значения, что он завладел ее телом, что он пометил ее своими клыками, ядом, прикосновениями, запахом, он хотел ее снова, и снова, и снова. Его голод к ней никогда не будет утолен.

Абелла бросилась к нему, захлопнула дверь, схватила за руку и потащила дальше в комнату.

— Тебе это кажется знакомым? — спросила она, повышая голос, чтобы перекричать музыку.

Когда рука Абеллы касалась его руки, было трудно сосредоточиться на чем-либо, кроме нее, но Тентил закрыл глаза и заставил себя услышать музыку, заставил себя почувствовать ее. Мало-помалу всплывали воспоминания. Звуки разных барабанов из далекого прошлого звучали в его голове, поддерживая быстрый, устойчивый ритм, который иногда переходил в неистовство.

Эта музыка была другой, в глубине души он знал, что такой никогда не будет, но она напоминала барабаны его юности, в ней была похожая энергия, даже если звук был другим. И, подобно той далекой музыке из воспоминаний, в этом было что-то такое, что требовало движения, что-то, что проникало в сознание и вызывало нечто глубокое и почти инстинктивное.

Он улыбнулся и кивнул.

Ее улыбка стала шире, когда она отпустила его руку. Она отступила примерно на метр, согнула колени и начала притопывать босыми ногами, покачивать