Деметриос встал и направился к ней. Он был в старой футболке, заляпанной краской, и в свободных шортах цвета хаки. Он скорее походил на работягу, чем на главу международного конгломерата.

– Ко мне в эллинг редко заглядывают посетители, вы, наверное, ошиблись, despoinída?

Он подходил, приветливо улыбаясь, но, когда оказался совсем близко, его улыбка дрогнула. Шона сняла шляпу, рыжие волосы рассыпались по плечам.

– Здравствуй, Деметриос.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Казалось, эти до боли знакомые ореховые глаза с золотыми крапинками не могли поверить тому, что видели. Вместо пыла и страсти молодого человека, которого она помнила, в них была настороженность и затаенная печаль.

Деметриос откашлялся:

– Шона, ты приехала…

Он потянулся к ней и, прежде чем она успела отстраниться, стиснул в объятиях, не говоря ни слова. Шона чувствовала, что готова дать слабину – всплеск эмоций грозил пробить брешь в ее самообладании. Инстинктивно она знала, что он чувствует то же, что и она. Ей не хотелось портить момент, обрывать короткую паузу и начинать болезненный разговор, который, как она знала, был неминуем. Она вдыхала памятный аромат цитрусовых и сандалового дерева, к которому теперь примешивался запах пота, неизбежный при занятиях физическим трудом. Она отстранилась.

– Рад тебя видеть, – сказал он.

Она улыбнулась и кивнула, не пытаясь скрыть, что испытывала те же чувства.

– Это твой новый офис?

Он провел руками по волосам и вытер их о шорты. Движение было нервное, выдававшее тревогу.

– Назовем это прихотью мужчины средних лет. Здесь я могу притвориться, что я кто-то другой.

– По-прежнему пытаешься сбежать?

Он грустно рассмеялся.

– Пытаюсь и терплю неудачу. Но что же мы стоим? Сюда редко заглядывают гости, но кое-какой комфорт я могу создать.

Он взял два прислоненных к стене деревянных шезлонга и поставил их в дверях эллинга, развернув к морю.

– Садись, пожалуйста.

Затем метнулся к стоявшему в углу термобоксу и вернулся с бутылкой рецины и двумя стаканами.

Сначала он наполнил один стакан и протянул ей, затем наполнил другой и поднял его в тосте.

– Давай за… – Деметриос задумался на пару секунд, подбирая нужные слова, – за тебя и твой успех. Я всегда знал, что ты особенная, и мне приятно, что остальной мир тоже признал это.

– Спасибо.

Она чокнулась с ним и сделала глоток прохладного терпкого вина. «Выпить мне не помешает», – сказала она себе.

– Я так рад, что ты решила приехать. Я только недавно узнал, что Шона О’Брайен, с которой я был когда-то знаком, стала известной актрисой. Всего пару лет назад, когда я мельком увидел тебя в Каннах…

– Жаль, что мы не встретились, – солгала она. – Да и откуда тебе было знать? Наши пути разминулись.

– Если бы я знал, я бы написал тебе раньше, чтобы объясниться.

– Тут и объяснять-то нечего. Мы были молоды и из разных миров. У нас ничего не получилось бы.

Деметриос нахмурился.

– Понятно. Ты считаешь, что это было увлечение молодости?

– Никто и не ожидал, что такой молодой человек, как ты, свяжет себя обязательствами с такой девушкой, как я. Это было невероятно – так оно и оказалось.

Деметриос сделал медленный глоток. Казалось, он взвешивал слова.

– Я всегда сожалел о том, что не пытался найти тебя. Когда Джереми тебя уволил, ты исчезла так быстро, что я не успел…

– По правде говоря, Деметриос, не стоит ворошить старое. Что было, то прошло и быльем поросло.

Шона знала, что с ее стороны это жестоко, но от нее требовалось быть сильной.

– Тогда зачем ты приехала?

– Есть кое-что, что тебе нужно знать… – Она встала и сделала несколько шагов, собираясь с духом. – Кое-что, имеющее отношение к нам.

Он посмотрел на нее, не понимая, к чему она клонит. Увидев, как она нервничает, он ободряюще кивнул, но не торопил продолжать.

– Так вот… мой муж Дэн…

– Мои глубочайшие соболезнования. Я видел в новостях и…

– У него был роман. – Теперь она стояла к нему лицом. – Тогда он, должно быть, сошел с ума.

Деметриос встал и сделал шаг к ней.

– У него был роман и родился ребенок. В начале этого года любовница Дэна позвонила мне… У нее был рак, она знала, что ей осталось недолго. Она переживала за сына – сына Дэна. Ему четыре года, и он оставался почти сиротой. Она хотела, чтобы я взяла его и дала ему то, чего она никогда не смогла бы ему дать.

– И ты его взяла?

– Да… – Она глубоко вздохнула. – И я рада, что сделала это. Я очень сильно его люблю.

– У тебя всегда было большое сердце, Шона.

Ее уже била нервная дрожь. Деметриос, видя ее состояние, протянул к ней руки, но Шона попятилась.

– Я должна кое-что тебе рассказать. Если не расскажу сейчас, то уже никогда не смогу, – она глубоко вздохнула. – Покинув Итос, я вернулась в Англию, обратно в университет… А через несколько недель поняла, что беременна.

По лицу Деметриоса пробежала тень, его голос дрогнул.

– Я был осторожен… Я не понимаю…

– Недостаточно осторожен.

Его лицо страдальчески исказилось.

– Ребенок… ты…

– Я не знала, что делать! – отрезала она. – Мне было девятнадцать. Я скрывала беременность, сколько могла. Носила большие джемперы и мешковатые брюки, чтобы никто ничего не заподозрил. Потом стала пропускать лекции. Это не укрылось от моего куратора – она пришла в квартиру, которую снимали мы с Рокси.

Деметриос сжал челюсти.

– И что потом? – В его голосе звенело нетерпение.

– Я рассказала ей все. Джоанна – мой куратор – была замечательным человеком. Я была готова бросить учебу, но она сказала не пороть горячку и хорошенько все обдумать. – Шона сглотнула. – Видишь ли, я была только на втором курсе.

– А как отреагировали твои родители?

Возвращение к давно похороненным воспоминаниям разбередило в ней пережитые чувства. Глаза защипало от слез, которые пресекали на корню попытку держаться строгих фактов. Шона покачала головой.

– Я никогда не смогла бы сказать родителям. Они были католики… это разбило бы сердце отцу. Мне не хватило смелости, а должно было хватить, – с трудом выдавила она.

– Шона…

Деметриос снова потянулся к ней, но она вскинула руки в отстраняющем жесте.

– Дай мне договорить.

Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и продолжила:

– Джоанна отвела меня в агентство по усыновлению. Рокси не хотела, чтобы я это делала, сказала, что тоже бросит учебу и мы будем растить ребенка вместе, – Шона вытерла слезы. – И она сделала бы это.