Шрифт:
Закладка:
А яйцо на газете получилось хорошо.
8
Этой ночью спал плохо. Мне снились кошмары — звери, потоп, огонь… В общем, ветхозаветные сюжеты. Но всему прочему закончились сигареты, но выходить не хотелось, у меня имелся запас табака, нужно было только отыскать бумагу для самокрутки. Газет нет, листы из блокнота слишком плотные… У меня была тетрадка с очень тонкой, почти рисовой бумагой. Еще из девяностых, со старыми стихами, которые и без того никуда не годились…
9
Синдром Слепой Вайши
Рассказывают о девочке, которая левым глазом видит то, что происходило в прошлом, а правым — только то, что должно произойти в будущем. Иногда границы между прошлым и будущим сближаются до такой степени, что левым глазом она видит, как прячется луна, а правым — как восходит солнце. Порой границы расходятся и перед левым глазом расстилается земная твердь в начале сотворения мира, пустынная и неустроенная, а перед правым — планета в последние дни своего существования, опустошенная и опять же неустроенная.
Синдром Слепой Вайши, как его потом назовут в науке, характерен именно этой одновременностью прошлого и будущего и способностью (или проклятием) видеть мир параллельно до и после, но никогда — в реальном времени. Он отличается от синдрома живущих в прошлом или тех, для кого существует только будущее, и переносится гораздо тяжелее.
Клиническая картина: болезненное ощущение непринадлежности любому времени, резкие переходы между прошлым и будущим, фактическая слепота, хотя зрачки реагируют нормально, склонность к членовредительству, а также суицидальное поведение.
Очень похоже на так называемый синдром деперсонализации.
Страдающие синдромом Вайши не могут выходить из дома без сопровождения, потому что улица, по которой они движутся, для одного глаза еще не существует, а для другого — это магистраль с мчащимися на бешеной скорости машинами.
В следующие год-два частота этого заболевания может удвоиться.
Гаустин. Новые и предстоящие диагнозы
Иногда Г. действительно доводит меня до бешенства. Даже не хочу писать его имя полностью. Он и раньше бесил меня, странно, что это продолжается и сейчас, когда его нет. Даже сам факт, что его нет, но ухмыляющаяся физиономия постоянно мелькает между строчками, просто отвратителен. Он присваивает себе все, даже глазом не моргнув. С какой стати? Подожди, подожди, ведь я тебя придумал, я тебя и… Достаточно одной фразы, например: «Гаустин ушел в первый день того сентября…» — и все.
Всю жизнь кто-то пытается злоупотреблять сострадательностью моего горячего юго-восточного сердца…
10
Несколько лет назад, когда я все еще путешествовал, мне довелось присутствовать на воскресной службе в доминиканском костеле Кракова. Стоял февраль, было холодно, мрачно, падал легкий снег. На ступеньках храма сидели девочка в коротком пальто, родители с коляской и двумя сопливыми детьми, которые испуганно жались к ним, и какой-то бездомный, ритмично трясущий бородой, словно метроном. На лицах каждого из этих людей отпечаталась тревожность. Мне показалось, что я уже видел эту сцену где-то в сороковых (надо сказать, что я родился двадцать лет спустя). Какими будут лица у людей, когда наступит конец света? Будут ли они отмечены каким-то знаком или окажутся такими же, как наши?
Спустя годы, после какого-то очередного теракта где-то в Европе, я несколько часов провел в музее в Гааге. Словно в убежище другого времени. В залах было полно людей, явно сбежавших от новостей. Перед «Девушкой с жемчужной сережкой» стояла девушка в свитере и джинсах. Я застыл в шаге от нее, стараясь не шевелиться. Выражение лица девушки в свитере и девушки на портрете было абсолютно одинаковым. Значит, время — это всего лишь одежда, сережка… А смотритель в зале был похож на Вермеера.
11
В моих блокнотах много набросков лиц, сделанных второпях. Лиц несуществующих людей… И в этом блокноте тоже. А также во всех блокнотах, которые я вел на протяжении многих лет… Даже не знаю, кто они, не пытаюсь найти сходства.
Что ты делаешь?
Рисую лица людей, которых не существует.
Они еще не родились или их уже нет?
Еще не родились, и их уже нет.
Придумали программу, в которой можно комбинировать черты, проектировать и создавать лица, и получается очень правдоподобно. Под каждым изображением подпись, где говорится о том, что этого лица в действительности не существует. А меня не покидает ощущение, что где-то я их уже видел. Есть что-то жуткое в создании лиц несуществующих людей, я даже не могу объяснить, что именно.
12
Я соскучился по лицам. Мне девятнадцать лет, я служу на болгарско-греческой границе. Мне предстоит провести там целый год, на нейтральной полосе, где каждого, кто рискнет оказаться поблизости, придется застрелить, так как никто не имеет права пересекать границу. На заставе служат еще двенадцать солдат и один командир — только их лица я и вижу каждый день: утром, в обед и вечером И ведь это не тюрьма. Я имею право на один выходной в месяц. Большинство сослуживцев используют этот день, чтобы выспаться. Для солдата сон очень важен, как и еда. Секс — недоступная роскошь. Я же в этот день стараюсь добраться до ближайшего провинциального городка, население которого насчитывает от силы три тысячи человек. Я там никого не знаю. Обычно встаю еще затемно, потом проделываю несколько километров пешком. Если по пути попадется телега, прошу подвезти (машины здесь ездят редко). Спустя два часа я уже на месте, как раз успеваю к открытию единственного кафе в центре города. Сажусь снаружи, заказываю лимонад или «Швепс» и наблюдаю за людьми. Смотрю на лица «гражданских», как мы тогда говорили. Все они — несолдатские. Невольно провожаю каждого взглядом. Это единственное, что приносит мне удовлетворение и покой. Оказывается, в этом мире, за пределами пограничной заставы, есть люди, живущие нормальной жизнью. Мне эта жизнь кажется очень далекой, и я боюсь, что никогда не смогу к ней вернуться с сохранившимися способностями, как написано в книге, которую я прячу в сумке с противогазом.
Знание того, что существуют разные человеческие лица, успокаивает, но вместе с тем порождает страх, что твое лицо не является одним из них. А может, его вообще нет…
13
Я наблюдаю мир, отгородившись от него
