До чего приятно общаться с детьми! Проявишь минимум внимания, поддержишь разговор, и он легко выложит тебе все местные расклады и секреты.

— А чего не светит-то? Добрый Крот нормальный парень вроде.

— Нормальные в лесу живут, а не бегают по округе бешеным оленем, — веско сказал пацан, явно цитируя подслушанные слова взрослых. — Ласточка маме говорила, что не хочет вечно сидеть и ждать его. И гадать, то ли он вернётся, то ли нет.

— Нормальные по лесам сидят, говоришь? Что-то в этом есть, надо будет об этом подумать, — признал я. — Ну ладно, а где сейчас Добрый Крот? В лесу сидит или бегает где-то бешеным оленем?

— Бегает, ага, то есть хромает. За Ласточкой, — малец ехидно захихикал — с Добрым Кротом у него явно были какие-то счёты. — Он позавчера вернулся. Злой и хромой. Добегался, значит.

— А что Старая Ондатра сказала?

— А что она скажет? — не по годам рассудительно ответил малец. — Она обещала ему девку выделить, так она и выделила, а дальше сам добивайся. Старая её в койку укладывать не будет.

— Да я не про девку, с этим всё понятно. Насчёт того, что вернулся хромым, что говорит?

— Так опять же ничего не говорит — с родичами-то всё равно надо встречаться. Если не Доброго, то кого-то другого придётся посылать, — здесь он внезапно вспомнил, что разговаривает с внешником, и заволновался. — Только это нельзя рассказывать, я тебе ничего не говорил, понял?

— Могила, — торжественно пообещал я, приложив руку к сердцу.

Интересно, а что это за родичи? С другими племенами Старая Ондатра прекрасно общается без помощи Доброго Крота, это я совершенно точно знаю. Неплохо было бы прояснить этот момент, но ребёнок явно больше ничего не скажет.

Тем временем мы вышли на знакомую полянку, на которой сейчас никого не было.

— Давай, росток, найди Старую и скажи ей, что я её здесь жду, — распорядился я, усаживаясь на пенёк, который оказался странно удобным. Я приподнялся, с недоумением посмотрел на сиденье и обнаружил, что на нём лежит подушечка, раскрашенная под годичные кольца и с мимолётного взгляда неотличимая от среза пня. Ай-яй-яй, а мне она никаких подушечек не подкладывала, даже когда я с Драганой к ней приходил. Всё-таки не уважает она меня.

Ждать пришлось довольно долго, причём очень скоро я почувствовал сзади трёх человек, наблюдающих за мной из густых кустов. Вполне возможно, что в их числе была и сама Старая Ондатра, но определить это я, к сожалению, не мог.

На наблюдателей я никакого внимания обращать не стал, сидя совершенно расслабленно и всячески демонстрируя, что чувствую себя вполне комфортно и готов сидеть так бесконечно. Наконец, появилась и Ондатра, по всей вероятности, поняв, что я никуда не уйду.

— Зачем ты здесь? — грубо спросила она.

— Я тоже рад тебя видеть, Ондатра, — благодушно сказал я. — И чего ты в кустах пряталась, как росток? Сразу бы подошла поздороваться. Присаживайся, посиди со мной.

— А я хочу с тобой сидеть? — сварливо осведомилась Старая.

— Женщины не любят внезапных гостей с утра, — я понимающе покивал. — Да я и сам по утрам не очень добрый, а женщины ещё и не накрашены. Так что можешь не извиняться — я всё понимаю. Садись давай.

— Такой молодой и такой наглый, — вздохнула она, усаживаясь на соседний стул-пенёк.

— А я тебе подарок привёз, — сказал я, доставая из сумки красивую картонную коробку. — Прямо из империи. Посмотри, чего можно добиться обычным самогонным аппаратом, когда за дело берутся профессионалы. Это из франкской провинции Пуату, они там гонят виноградную самогонку, а потом держат её в дубовых бочках несколько лет. Эту вот десять лет держали.

Собственно, этот напиток, насколько я понял, практически ничем не отличался от того коньяка[15], если, конечно, не считать названия — город Коньяк здесь не сумел пропихнуть себя в качестве торговой марки.

[ 15 — Кеннер здесь не совсем прав — в нашем мире традиционные коньячные сорта винограда практически вымерли из-за грибка, завезённого из Америки. В Мире-за-порогом они сохранились, и коньяк там в целом получше нашего.]

— А зачем самогонку столько лет в бочке держать? — спросила Старая, рассматривая красивую бутылку.

— Не ко мне вопрос, — пожал я плечами. — Вроде как ценители считают, что она от этого вкуснее становится. Но я не ценитель, так что ничего на этот счёт сказать не могу.

— Ладно, посмотрим потом, — бутылка как-то незаметно исчезла. — Так зачем ты к нам прилетел?

— Я на самом деле не к вам прилетел. Я к рифам летал, будем с ними большой договор подписывать на тридцать шесть лет, — Ондатра недоверчиво усмехнулась, демонстрируя сомнение, но я её ужимки проигнорировал. — А обратно капитану нужно было как раз у вас груз забрать, вот я и подумал — как с тобой не повидаться? А то узнаешь, что я здесь был и не зашёл, так ведь и обидишься, — в этом месте Старая уже просто захохотала.

— Вообще-то, хорошо, что ты у нас появился, — сказала она, перестав смеяться. — У нас проблема как раз по твоей части. Нам Сосна угрожает, обещает всех нас поубивать.

— Вот прямо угрожает? — лениво спросил я. Надо же — сначала всячески продемонстрировала, как она не рада меня видеть, и вдруг вспомнила, что без меня-то на самом деле никак, без меня-то их всех вот-вот убьют.

— Прямо угрожает, — серьёзно подтвердила она. — Требуют, чтобы мы им девку отдали, а если не отдадим, то убивать нас придут.

— Ужас какой, — искренне сказал я. — А что, они какую-то конкретную девку[16] требуют, или им любая сойдёт?

[ 16 — Стоит заметить, что в старину слово «девка» не считалось пренебрежительным — так называли любых девиц незнатного происхождения. В мире Кеннера слово «девка» в отношении простолюдинки вовсе не считается оскорбительным или даже просто невежливым, хотя благородную девицу так называть всё-таки не стоит.]

— Конкретную, — лицо у неё омрачилось.

— Какие разборчивые, однако, — я с осуждением покачал головой. — Ну, зови сюда эту девку — спросим её, чем она Сосне так понравилась, что они за неё вас поубивать готовы. Или, может быть, она их сильно обидела, и они