в своем ежедневнике, с оказией подъезжала, смотрела, обедала с приятельницами, и только после этого решалась устроить там праздничный ужин. Кухню предпочитала европейскую, ресторан выбирала в центральной части города, чтобы всем было удобнее.

Так что приглашение домой удивило всех. У Сидельниковых и у Добрыниных собирались обычно уже «по теплу», просто так, на шашлыки. Подышать воздухом, посидеть дотемна. И у тех и у других в домах предусмотрено по две гостевые спальни, так что друзья собирались с ночевкой по пятницам, три-четыре раза за лето, без особых поводов.

День рождения это все-таки возможность выйти. Нарядиться, сделать вкусный заказ и посидеть в каком-нибудь хорошем ресторане. Добрынины, в отличие от Сидельниковых, всегда приглашали в «Петров-Водкин». Если не получалось договориться здесь, то ресторан все равно выбирался с русской кухней. Семен и Феликс предпочитали узбекскую кухню. Плов, манты, шурпа и чебуреки – что может быть вкуснее!

– Илья пригласил домой, – сухо сказал Семен.

– Хорошо. – Ольга видела в последнее время сильные перемены в муже. Нервозность, чуть что – взрыв эмоций. Но даже не это пугало. Неприятности на работе, чувствует себя плохо, не хочет волновать близких, у кого не бывает. Нет, здесь что-то другое. Ольга гнала от себя тревожные мысли. Но… Первой перемены в зяте заметила Валентина Павловна.

– Смотри, как Сема начал за собой следить. Перед зеркалом по полчаса возится перед выходом.

– Мам, не придумывай.

– А я и не придумываю. Я вообще никогда и ничего не придумываю. Я тебе глаза открываю, а то ты совсем в своих проблемах рабочих зависла, не видишь, что у тебя под носом происходит. – Валентина Павловна привычным жестом начала протирать очки концом вечного полотенца, висящего на шее.

– Ты, наверное, забыла, мама, мы работаем вместе. Семен весь день у меня перед глазами.

– Ой ли?!

Ой ли. Тоже мне, добрая мама. Вот тебе и «ой ли». Оля тоже чувствовала, что что-то не так. Но связывала состояние мужа с новым проектом. Ничего другого в голову не приходило. Ольга очень уважала мужа и знала его отличительную черту: он всегда говорит правду. И она была абсолютно уверена: если в его жизни что-то произойдет, то, на что намекала сейчас мама, – она узнает первой. И узнает от него. По-другому быть не может. У нее особенный муж.

Не сказать, чтобы Ольга выходила замуж по какой-то особой страсти, нет. Даже не сказать, что она была влюблена. Просто замуж пришла пора. Кандидатов больше не было. А Семен – достойный парень. Потом, уже по прошествии многих лет, она поняла: вытащила счастливый билет. Порядочный, работящий, просто хороший человек. И в какой-то момент она мужа полюбила, причем полюбила очень сильно. Правда, ему про это не рассказала: была уверена – он и так все чувствует. И заметил, насколько лучше стали их отношения, насколько крепче, насколько спокойнее.

Неужели мама не ошибается? Да нет, конечно нет! Что ей видно через ее запотевшие очки?! Вся в своих сериалах. Вечный фартук, полотенце через плечо, готовка, уборка, что она может понимать в Олиной жизни?

Впрочем… Муж забыл про годовщину их свадьбы. Первый раз в жизни. Ольга все обратила в шутку, хотя, конечно, резануло. Перестал покупать цветы, подолгу засиживается на работе. Оля добирается сама на метро, а он приезжает всегда поздно, уже после девяти. Злой, уставший. Часто сразу засыпает на диване.

– Сема, что-то случилось? Иди в спальню. – Оля потихоньку трогала мужа за плечо.

– Прости, прости. Я пойду лягу.

– Да-да, конечно. Я еще посмотрю фильм.

Оля во всем винила себя. У них не было детей. Сколько лет она боролась, проверялась, лечилась, три раза сделала ЭКО. Безрезультатно. И каждый раз – жуткий стресс и, как результат – страшная депрессия.

– Все, хватит! Нам с тобой и вдвоем хорошо, слышишь? Мне никакого ребенка не надо! – не выдерживал Семен.

И в какой-то момент она успокоилась и искренне мужу поверила. А может, не надо было? Червь где-то очень глубоко все же точил, а ну как другая от Семена забеременеет? Муж слишком порядочный, тут же бросит ее, Олю, даже если что-то произойдет случайно. Уйдет за ребенком. Оля гнала от себя эти мысли. Нет, нельзя быть такой тряпкой. В конце концов, живут люди без детей, и прекрасно живут. И у них все хорошо, и нечего Бога гневить!

На тот день рождения к Сидельниковым Ольга собиралась, одолеваемая тревожными мыслями. Она наконец решила поговорить с мужем, выяснить причину. Пусть будет плохое, все лучше, чем ее дурацкие мысли, ничего нет хуже неизвестности.

18

О том, что Ирина ждет ребенка, объявили на втором или третьем тосте. Гости сначала даже не поняли, о ком речь.

– Ну и самое главное. Вы вот никто не спросите, что я подарил жене на день рождения.

– И сколько карат? – Все повернули головы в сторону Ларисы. Опять та о своем. – Ну, я имею в виду кольцо. Ты же, наверное, кольцо подарил?

– Почему ж кольцо, он ей, наверное, шубу наконец подарил, а то бегает вечно, как девчонка, в коротких куртках, да, Илюш? – свое предположение высказала Римма.

– Женская интуиция! Мужики, запоминайте. Оля, давай, твои предположения? – Илья посмотрел на Ольгу. Он застал ее врасплох. Вот уж ей точно было не до чужих подарков. Но нужно было напрячься, еще не хватало, чтобы ее настроение стало очевидным для других.

– Я скажу… Ну, например, фотосессию. С такой фигурой нужно фотографироваться.

– Ты, Ольга, дальше всех. Скажу, как в детской игре – холодно. Холоднее не бывает. – Илья торжественно подошел к жене и положил руку ей на плечо. В другой руке Илья держал бокал с шикарным французским красным вином «Альтер Эго». Илья в начале вечера намекал, что сегодня – день особый, и он, наконец, открыл дорогое вино, которое собирался попробовать только по случаю знаменательного события. – Уж что-что, а фигура-то уже и поплыла. Потому что Ирина у нас в положении, я подарил ей ребенка.

– Ну, допустим, я еще подарка не видела, – покраснела Ира.

– Подождите, подождите, я что-то совсем отупела, какой ребенок, какая фигура? Ты хочешь сказать, что Ирка беременная? – Римма начала подниматься со своего стула.

– Именно это я и хотел сказать. И, для особо непонятливых, повторяю: у нас будет ребенок!

Римма подлетела к имениннице:

– Дай я тебя расцелую, вот это да! Подожди, а срок какой, ничего ж еще не видно?

– Пять месяцев.

– Да быть не может! – Римма подняла Иру из-за стола. – Все смотрите, нет, все смотрите! Это ж надо с такой фигурой, да в твоем-то возрасте.

– Римка, все, кончай цирк, – у всех по-разному. – Ирина залилась краской и постаралась побыстрее сесть на свое место.

Друзья потянулись с рюмками к Ирине.