Шрифт:
Закладка:
— «У этого родственника есть четыре сына, которые приходятся мне кузенами в седьмом колене. Они живут в одной деревне с вами, и если и находятся с вами в родстве, то в очень дальнем».
Как только я услышала о «совершенно случайной встрече», сразу поняла, что речь идет о том, что она хочет посмотреть, не подойду ли я для брака с конкретной семьей. Мне было четырнадцать (по китайской системе), и большинство девушек моего возраста уже были замужем. Но в какую семью меня хотят выдать, вдова не говорила, значит, знала, что моя семья сочтет этот союз полезным.
— «Честно говоря, сама бы я никогда не подумала об этой семье. Но ее глава, отец, пришел ко мне и стал спрашивать о Лу Лин. Судя по всему, они увидели девушку и были впечатлены ее красотой и манерами».
Я вспыхнула от смущения. Хорошо, что мать теперь знает, какого обо мне мнения другие люди. Может, она и сама увидит во мне что-то хорошее.
— Я тоже хочу в Пекин, — сказала Гао Лин капризным голосом, похожим на мяуканье.
— Тебя кто-то приглашал? — одернула ее мать. — Нет? Тогда ты только выставила себя дурой, сказав, что хочешь туда поехать.
Когда Гао Лин попыталась запротестовать, мать дернула ее за косу и велела:
— Закрой рот.
А потом передала письмо мне, чтобы я читала дальше.
Я повернулась лицом к матери и принялась читать с большим выражением:
— «Эта семья предлагает встретиться с вашей семьей в вашей семейной лавке туши в Пекине». — Я остановилась всего лишь на мгновение, чтобы улыбнуться Гао Лин. Я никогда не видела этой лавки, она тоже. — «Таким образом, если ваши интересы не совпадут, и та и другая стороны избегут публичного позора. Если обе стороны придут к соглашению относительно этого брака, это будет благословением богов, в котором нет никакой моей заслуги».
— Ну конечно, — сказала мать со смешком. — Понятно, что мы будем должны ей кучу подарков.
Дальше в письме было следующее:
— «Я уверена, ты согласишься со мной, что хорошую невестку отыскать очень трудно. Может, ты помнишь мою вторую невестку? К стыду своему должна признать, что она оказалась человеком холодным и лишенным сердца. Сегодня она заявила, что няньке твоей дочери не стоит сопровождать ее в Пекин. Она сказала, что если их увидят вместе, то человек запомнит шокирующее уродство няньки, а не расцветающую красоту невесты. Я сказала ей, что она говорит глупости, но сейчас, отправляя это письмо, я понимаю, какие неудобства мы должны будем терпеть, размещая у себя еще одну служанку, потому что наши уже жалуются на то, что им будет неудобно всем спать в одной постели. Так что, возможно, няньке действительно не стоит сюда приезжать. Я прошу прощения за то, что ничего не могу поделать с бедностью нашего дома».
— Ничего, — сказала тетушка жестами. — Я потом скажу ей, что могу спать на полу.
— Напиши ей ответ. Скажи Старой Вдове Лау, что я отправлю тебя через неделю. Я бы сама тебя отвезла, но сейчас самый сезон для туши, и у нас очень много дел. Я попрошу мистера Вэя отвезти тебя на его телеге. Он всегда возит снадобья в Пекин в это время и не будет возражать против еще одного пассажира, если ему немного доплатить.
Драгоценная Тетушка шевельнула руками, чтобы привлечь мое внимание.
— Сейчас тебе надо сказать, что ты не можешь ехать одна. Кто проверит, хороший ли это брак? Что, если эта хлопотливая и безмозглая кузина попытается сбыть тебя с рук второй женой в бедную семью? Попроси ее подумать об этом.
Я покачала головой. Мне не хотелось сердить мать ненужными вопросами и тем самым лишать себя возможности поехать в Пекин. Драгоценная Тетушка дернула меня за рукав, но я проигнорировала ее. Потом я проделала то же самое еще несколько раз, и это привело ее в ярость. Она не могла говорить, а мать не умела читать, поэтому, когда я отказалась говорить за нее, это сделало ее бессловесной и беспомощной.
Когда мы вернулись в нашу комнату, тетушка принялась меня умолять:
— Ты слишком юна, чтобы ехать в Пекин одной. Это гораздо опаснее, чем ты думаешь. На тебя могут напасть бандиты, отрубить тебе голову и насадить на кол…
Я не отвечала ей, не спорила, тем самым не давала ей ни малейшей возможности меня убедить. Иногда она выражала свою злость на то, что написала Старая Вдова Лау:
— Этой женщине плевать на твое благополучие. Она лезет в чужие дела ради денег. Скоро она сама будет вонять так, как те зады, которые она все это время обнюхивает.
Потом Драгоценная Тетушка дала мне письмо, которое я должна была передать Гао Лин, чтобы она прочитала его матери. Я кивнула, но, выйдя из комнаты и завернув за угол, открыла его и стала читать: «Помимо стрельбы и разных волнений летний воздух опасен странными болезнями, которыми полон Пекин. Там они не такие, как встречаются у нас, из-за них у Лу Лин могут отвалиться кончики пальцев и носа. К счастью, я знаю, как это лечить, чтобы с возвращением Лу Лин у нас не началась настоящая эпидемия».
Когда тетушка спросила, отдала ли я матери письмо, я ответила с холодным сердцем и каменным лицом:
— Да;
Я солгала, а Драгоценная Тетушка вздохнула с облегчением. Она впервые поверила моей лжи. А я задумалась, что могло в ней измениться, если она перестала чувствовать, когда я говорю неправду. Или изменилась не она?
Накануне моего отъезда Драгоценная Тетушка стояла передо мной со своим письмом в руках. Я скомкала его в тугой комок, который сунула в карман штанов.
— Что это значит? — Она схватила меня за руку.
— Оставь меня в покое! Ты больше не можешь говорить мне, что делать.
— Ты думаешь, ты такая умная? Ты все еще ребенок!
— Нет, не ребенок. Ты мне больше не нужна!
— Была бы не нужна, если бы у тебя была голова на плечах!
— Ты просто хочешь оставить меня здесь, чтобы не лишиться своего положения няньки!
Ее лицо потемнело, как будто она задыхалась.
— Положение? Ты думаешь, что я живу здесь ради унизительного положения твоей няньки? Ай-ай! Зачем я дожила до того, чтобы услышать такие речи от этого ребенка?
Мы обе дышали, как после бега. И я прокричала ей слова, которые часто слышала от матери и тетушек:
— Ты жива, потому что в нашей семье добрые люди и они сжалились над
