— Ваши мысли воспарят на высоты, где не бывает облаков. — Затем жестом указал на витрину, где лежали цветки пионов и ветви бамбука. — Вы будете процветать, а бамбук оградит ваш разум от беспокойства.

Пока он это говорил, я снова вспомнила о Драгоценной Тетушке. Она учила меня тому, что в жизни у всего есть предназначение, даже у туши. Хорошая тушь не может быть жидкой, такой, которая торопится вылиться из чернильницы. В то же самое время нельзя стать хорошим художником без должного усердия. Современная тушь, которая продается в бутылках, тем и опасна: тебе не надо ни о чем думать, ты просто пишешь все, что приходит на ум. А что обычно плавает на поверхности? Мусор, сухие листья да высохшие насекомые. Но если тебе приходится разминать тушь в чернильнице, ты делаешь первый шаг к очищению своего разума и сердца. Пока ты разминаешь ее, ты спрашиваешь себя: каковы мои намерения? Совпадает ли содержимое моего сердца с тем, чем наполнена моя голова?

Я никогда не забывала эти слова, но в тот день в лавочке, прислушиваясь к тому, что говорил отец, я поняла, что его слова были для меня важнее всего того, что мне когда-либо говорила тетушка.

— Посмотрите сюда, — сказал отец клиенту. Он держал в руках палочку туши и поворачивал ее под светом. — Видите? Вот так выглядит правильный оттенок, фиолетово-черный, не коричневый или серый, как у дешевых подделок, которые можно найти здесь, на улице. А теперь прислушайтесь. — И до меня донесся чистый тонкий звук, как у серебряного колокольчика. — Высокий тон говорит о том, что сажа была очень хорошо протерта и стала гладкой, как берега полноводной реки. И аромат! Вы чувствуете запах силы и мягкости, музыкальные ноты аромата настоящей туши? Да, дорогой, но все, кто увидит, как вы ею пользуетесь, поймут, что вы отдали деньги не зря.

Мое сердце наполнилось гордостью от тех слов, что были сказаны отцом о нашей фамильной туши. Я втянула носом горячий воздух и ощутила сильный аромат пряностей и камфоры.

— Сажа, которую мы используем, куда лучше сосновой из Аньхоя. Мы делаем ее из древесины настолько редкой, что сейчас рубить ее уже противозаконно.

К счастью, благодаря удару молнии у нас имеется небольшой запас, и это значит, что у нас есть благословение от богов в буквальном смысле.

Отец спросил клиента, слышал ли он о черепе древнего человека, недавно найденном возле холма Драконьей Кости. Старый ученый кивнул.

— Так вот, мы живем в деревне на соседнем холме, — сказал отец. — Считается, что возраст деревьев в наших краях свыше миллиона лет! Откуда мы это знаем? А вы подумайте. Когда те самые первые люди, которым около миллиона лет, ходили по земле, разве им не нужны были деревья, чтобы сидеть под ними, прячась от солнца или дождя? Чтобы брать древесину для костра? Или для того, чтобы мастерить стулья, столы и кровати? Ага, я прав? Ну что же, тогда мы, люди из деревни рядом с холмом Драконьей Кости, владеем остатками тех древних деревьев. Мы называем их деревьями Бессмертного Сердца.

А теперь посмотрите на этот шкаф.? — Отец сделал жест рукой. — В этой туши такой сажи всего щепоть на палочку, она и стоит дешевле. В этом ряду — по две щепоти. А здесь — вся сажа от древнего Бессмертного Дерева. И эта тушь легко ложится на кисть, как нектар на хоботок бабочки.

В итоге клиент купил несколько кусочков самой дорогой туши и покинул лавку. Я была готова аплодировать отцу, словно только что стала свидетельницей какого-то посвященного богам представления. Теперь отец направлялся к нам. Я встала со своего стула с радостно трепещущим сердцем. Мы не виделись с похорон прабабушки, а это было уже больше трех месяцев назад. Мне стало интересно, скажет ли он что-нибудь по поводу того, какой взрослой я выгляжу.

— Что, неужели уже пять вечера? — спросил он. Эти слова заставили Старую Вдову вскочить и запричитать:

— Мы пришли слишком рано! Нам надо уйти и вернуться позже!

Так я узнала, во сколько мы должны были прийти: в пять часов пополудни, а не в час! Старая Вдова Лау была так расстроена такой очевидной ошибкой, что отцу пришлось пять раз предложить ей вернуться за стол. И тогда дядюшки принесли еще чаю и апельсинов, но все равно чувствовалась некоторая неловкость.

Спустя некоторое время отец выразил свою заботу и любовь ко мне.

— Ты выглядишь слишком худой, — сказал он. Или, возможно, он сказал, что я выгляжу довольно пухлой.

Потом он спросил о здоровье моей матери, затем о Гао Лин и моих младших братьях, о тетушках и другой родне. Все хорошо, благополучно и в порядке. Я тараторила не переставая. Этот новый для меня наряд не позволял мне вести себя как обычно, естественным образом. Наконец он спросил, ела ли я. И хоть я и была близка к обмороку от голода, ответить на этот вопрос не смогла, потому что Старая Вдова тут же вмешалась:

— Мы уже ели. Мы так наелись, что вот-вот лопнем! Прошу вас, не позволяйте нам беспокоить вас еще больше. Не отвлекайтесь от работы.

— Мы совсем не заняты, — вежливо отозвался отец. — Для семьи всегда найдется время.

На что Старая Вдова Лау ответила еще вежливее:

— Мы в самом деле должны идти… Но пока мы тут, вы слышали, что случилось с… — И она стала нервно рассказывать о наших дальних родственниках. После того как она перечислила пятерых или шестерых из них, отец поставил чашку на стол и встал.

— Лузина Лау, где мои манеры? Я не должен заставлять вас развлекать меня так долго. Я знаю, что вы и моя дочь приехали пораньше, чтобы погулять по улицам города и насладиться их красотой.

Он протянул мне несколько монет на сладости и еду и наказал обращаться со Старой Вдовой бережно, не слишком ее утомляя.

— Не торопитесь, — сказал он ей. — Не стоит торопиться сюда ради нас.

Старухе было стыдно, что ее так красиво, но все же выставили, а я была вне себя от радости. И вот мы оказались на палящем зное.

Чуть дальше по улице мы нашли лавку, где подавали пельмени и где мы могли посидеть на скамейках на улице. Я набросилась на еду, а Старая Вдова принялась жаловаться на свои ноги:

— Скоро она станут мягкими и бесполезными, как гнилые бананы, — причитала она.

Она была слишком бережливой, чтобы брать рикшу и возвращаться домой, на улицу Фонарщиков, а затем