– что случилось – кое – что ужасное и неправильное. У меня нет слов, чтобы это описать; просто воспоминания об этом отравляют меня днем и ночью. Возможно, это моя вина, возможно, мне нужно было сделать что – то, чтобы предотвратить это, но я не знаю, что. В любом случае, я не вижу, как я могу продолжать жить таким образом.

Грэм, прости, я была не лучшей сестрой тебе. Няня Меткалф, прости, если тебе было нелегко со мной. Миссис Киркби, простите меня за тот раз, когда я сказала, что ваш ростбиф напоминает подошву. Мисс Пул, простите за то, что смеялась над вашим голосом, когда вы пели.

Желаю вам всем всего наилучшего и еще раз приношу глубочайшие извинения,

Вайолет.

PS. Если вас это не слишком обременит, мне бы хотелось, чтобы меня похоронили в саду под буком. Возможно, вы могли бы попросить Динсдейла посадить цветы на моей могиле. Что – нибудь яркое и цветное, что будет привлекать пчел и других насекомых. Подойдут любые цветы, только пусть это будут не примулы.

Кейт перечитывает письмо.

Воспоминания об этом отравляют меня.

Закрыв глаза, Кейт касается своей руки в том месте, где кожа гладкая и розовая. Иногда Кейт просыпалась посреди ночи от настойчивых губ Саймона на шее, от ощущения, что он входит в нее. Как будто бы в тот день, когда они встретились, она потеряла права на собственное тело.

Ей кажется, она понимает, что случилось с тетей Вайолет.

Очевидно, самоубийство в итоге не состоялось, и Вайолет каким-то образом сумела покинуть дом и впоследствии нашла в себе силы жить полной приключений жизнью ученой. Нашла силы освободиться от прошлого.

Рассказала ли Вайолет кому-нибудь в конце концов? Кейт знает, каково это, когда ты хочешь рассказать, чтобы больше не быть один на один со своей ужасной тайной, которая отравляет твои клетки, будто зараза. Когда хочешь говорить, но не можешь вымолвить ни слова от удушливого стыда.

Пока Кейт перечитывает записку, ее внимание привлекает еще кое-что.

С зелеными глазами.

Она мысленно возвращается в Ортон-холл, к своей встрече со старым виконтом. У него тоже были зеленые глаза. Ей вспоминается нечистоплотная животная вонь, крючковатые желтые ногти – и ее позвоночник покалывает от отвращения.

Дрожащими пальцами она снимает телефон с блокировки и набирает в Гугле «Фредерик Эйрс».

Самый первый результат поиска – ссылка на статью пятилетней давности в местной газете.

НАШЕСТВИЕ МОШЕК НЕ ДАЕТ ПОКОЯ ВИКОНТУ

Местным дезинфекторам не удается вывести тысячи поденок из Ортон – холла, резиденции виконта Кендалла.

По словам жителей близлежащей деревни Кроус – Бек, нашествие насекомых изводит Ортон десятилетиями, а в последние годы ситуация ухудшилась.

– Все компании по борьбе с вредителями в нашей долине пытались справиться с насекомыми, – сообщает источник. – Перепробовали все, что только можно: инсектициды, световые ловушки … Но без толку.

В большом количестве поденок можно встретить преимущественно летом, когда одна самка может отложить до трех тысяч яиц. Естественная среда обитания этих насекомых-вблизи воды, они редко оккупируют помещения.

Лорд Фредерик Эйрс, десятый виконт Кендалл, живет в Ортон – холле с тех пор, как в 1940- х унаследовал титул от своего дяди. Во время Второй мировой войны он служил офицером Восьмой армии и принимал участие в боевых действиях в Северной Африке.

Виконт Кендалл уже несколько лет не появляется в обществе, и связаться с ним для получения комментариев не удалось.

У Кейт сводит живот.

К статье прилагается фотография. Молодой человек в военной форме, красивые черты лица размыты от времени. Но, хотя и с трудом, она узнает его – по линии челюсти, по глубоко посаженным глазам. Это тот самый сгорбленный тщедушный мужчина, которого она встретила в Ортоне.

Фредерик – это виконт.

Каким должен быть отец, чтобы лишить наследства своих детей в пользу человека, который изнасиловал его дочь? Видимо, он не знал. Буквально на мгновение Кейт допускает мысль о худшем варианте: Вайолет рассказала отцу об изнасиловании, а он просто… не поверил ей.

За окном заунывно ухает сова. На Кейт накатывает волна грусти по двоюродной бабушке, по этой женщине, которую она едва помнит. Оказывается, у них гораздо больше общего, чем она думала.

Она идет к раковине за стаканом воды и большими глотками выпивает ее, будто вода может смыть воспоминания. Затем просто стоит там, глядя на заснеженный сад, пылающий в лучах заката. Сад Вайолет.

Ее двоюродная бабушка сумела построить свою собственную жизнь, несмотря на все, что с ней случилось. Да, она не вышла замуж, и у нее не было своей семьи, но у нее был свой дом, свой сад. Своя карьера.

Теперь и Кейт строит собственную жизнь.

И она никому не позволит забрать ее у себя.

34

Альта

Мы с Грейс долго стояли и смотрели друг на друга, прежде чем она заговорила. В первый раз за семь лет она смотрела мне в глаза. С наших тринадцати лет я всегда видела ее только издалека: в церкви или на рынке. Она всегда смотрела мимо меня, как будто меня не было.

– Не пригласишь меня войти? – спросила она.

– Будь добра, подожди, – ответила я, закрыв перед ней дверь. Я спешно прогнала козу в огород: предупреждение матери звенело в моих ушах.

Только после этого я открыла дверь и отошла в сторону, пропуская Грейс. Я заметила, что она идет осторожно, как ходят старухи. Она тяжело села у стола. Она не стала снимать плащ, хотя он насквозь промок от дождя.

– Хочешь что-нибудь поесть? – спросила я.

Она кивнула, и я отрезала ей ломоть хлеба и кусочек сыра и села напротив. Пока она ела, чепец немного сдвинулся, и я увидела на ее щеке что-то темное. Я подумала, что, может быть, так легла тень от свечи на столе. Она ничего не говорила, пока не закончила есть.

– Я слышала о твоей матери, – сказала она. – Теперь мы обе сироты.

– У тебя есть отец, – возразила я.

– Мой отец, – сказала она, – не смотрел на меня как следует с моих тринадцати лет, хотя я вела все хозяйство и воспитывала братьев и сестер, пока не покинула дом.

– Что ж, у тебя есть муж.

Она рассмеялась. Это был скрипучий смех, будто треск поленьев в камине. Я подумала, что она не смеялась так раньше, когда мы были детьми. Тогда у нее