— И что с ней?

— Она не сможет ответить на наши вопросы. Откусила себе язык.

— Тогда для нас она бесполезна. Убейте. Хотя нет, постой! Отвезите в Танаис. За этот поступок я не подарю ей смерть. Посадим в клетку, на потеху народу.

— Как прикажет мой царь.

Таргитай хотел было вернуться к своему занятию, но увидел, что Палакк не собирается уходить:

— У тебя что-то еще?

— Мой царь, какие будут дальнейшие распоряжения?

Если честно, у Таргитая не было уверенного ответа на этот вопрос. Впрочем, царь скифов умел ценить момент, особенно в принятии решений.

— Ты останешься здесь, вместе с войском. Обживайте территорию, стройте укрепления. Через месяц, к моему возвращению, тут должен быть крепкий лагерь, который сначала станет нашим аванпостом. А в дальнейшем — плацдармом. Теперь, когда циклопов нет, никто не помешает нам нанести визит полудиким степнякам. Слишком уж большой кусок земли они себе урвали, не находишь?

— Как прикажет мой царь.

— Выдели мне сопровождение. Небольшое, не больше десяти людей. Я возвращаюсь в Танаис.

Дождавшись, когда военачальник уйдет, Таргитай достал амулет связи и сжал его в руке:

— Роксанак? Я вернусь через два дня. Подготовь к этому времени свои войска. Пора немного пощипать наших «культурных» южных соседей!

Глава 23. Олимп принимает незваных гостей

— Впечатляет.

Спустя три дня выматывающей скачки, прерываемой лишь на короткий сон и беглый прием пищи, мы наконец оказались у подножия самой священной горы всех эллинов.

— Ты бывал тут раньше?

Я посмотрел на мага жизни. Тот старался держаться бодрячком, но общий уровень усталости Енисиса выдавали впалые щеки и тяжелые темные круги под глазами. В отличие от меня, в пути ему то и дело приходилось взывать к дару. Хенрик, как и подобает адепту жизни, виртуозно умел влиять на человеческий организм. Если бы не его помощь, мы вряд ли смогли бы осилить столь выматывающее путешествие.

— Приходилось. Но мельком. Каждый уважающий себя эллин считает своим долгом совершить паломничество к Олимпу. Впрочем, я всегда думал, что олимпийцам, по большому счету, без разницы, поклонюсь я их обители или нет. Но отец настоял.

Я почесал подбородок, отметив, что щеки заросли жесткой колючей щетиной.

— Менис, может, ты знаешь, как нам попасть…

Я сделал неопределенный жест рукой, так как сам плохо представлял, куда именно хочу попасть.

— Смееешься? Чванливые, распивающие нектар и амброзию ублюдки, которых кто-то поторопился назвать богами, как-то не привееетствовали праздношатание в Небеесном дворце. Туда и людеей то небось не пускали, что уж про сатиров говорить.

— Он прав. — поддакнул Хенрик. — Если пойти воон по той тропе, то через пару километров мы придем к небольшому храму, в котором служат сразу всем олимпийцам. Но дальше дорог нет. Храм всегда был пределом, дальше которого людям ход закрыт.

Решение пришло мгновенно.

— Тогда идем к храму. Ни за что не поверю, что он стоит там просто так. Наверняка его обитатели знают, что делать дальше.

Хенрик нахмурился:

— А если служители храма не захотят с нами разговаривать? Или ничего не знают?

— Насчет второго — не поверю, пока не убежусь лично. А что по поводу первого… На их месте я бы не стал поступать столь опрометчиво.

Он хотел еще что-то добавить, но передумал. Лишь кивнул головой, показывая, что готов двигаться дальше. Однако мы так и не успели сделать ни шага.

— Не стоит беспокоить служителей храма. Они мирные отшельники и не смогут помочь в вашем вопросе.

Я узнал этот голос, поэтому даже не вздрогнул. Чего не скажешь о моих спутниках:

— Аид, Ты меня своими неожиданными появлениями раньше времени в свое царство сведешь.

— Прости, я никак не могу привыкнуть к тому, что люди часто чересчур эмоционально реагируют на мое появление.

На узком лице правителя Царства мертвых не читалось ни капли раскаяния. Увидев, кто почтил нас визитом, Хенрик поспешил преклонить колено. Даже Менис бухнулся оземь. Я же особого пиетета к местным богам не испытывал и остался стоять, так что оба моих спутника теперь украдкой бросали на меня недоумевающие взгляды.

— Боюсь, что если вы будете добираться в Небесный дворец своими силами, то потеряете слишком много времени. И пусть защитные заклинания уже сломаны — путь наверх все же неблизкий.

— Кто их сломал?

— Тот, кто повелевает водой и ветром.

Джамал!

— Почему ты не остановил его?

— Испугался.

Если бы сейчас прямо перед нами в землю жахнула молния, вряд ли на это кто-то обратил бы внимание. Всемогущий бог, один из троицы Верховных, вот так запросто расписывается в собственном страхе перед каким-то смертным! Впрочем, достаточно вспомнить, что стало с двумя его братьями.

— Этот человек уже практически потерял собственную волю, став марионеткой в руках тех, кто давно ждал подходящего шанса, чтобы вырваться на волю.

— Титаны!

Я удивленно оглянулся и посмотрел на выкрикнувшего это слово Мениса.

— Ты о чем?

Но козлорогий меня словно не услышал. Пожалуй, впервые я видел в его глазах столь всепоглощающий, животный ужас.

— Боюсь, сатир прав. После титаномахии Кронос и другие титаны были низвергнуты в Тартар, проход в который мы пробили прямо внутри горы. На том месте были поставлены могучие несокрушимые створки, которые черпают свою крепость в самой горе. Пока стоит Олимп — титанам не вырваться из заточения. Все прошедшие тысячелетия мы пресекали любые попытки титанов вырваться наружу и повернуть время вспять. Однако сейчас, боюсь, Кронос как никогда близок к свободе.

Час от часу нелегче.

— Позволь, я кое что уточню. Чтобы промеж нас было полное взаимопонимание, так сказать. В свое время вы по каким-то причинам не уничтожили врага, а посчитали отличной идеей запереть где-то под землей без права на помилование. После этого несколько тысячелетий жили на пороховой почке и в ус не дули. А теперь, когда стало слишком поздно, ты надеешься, что я разгребу все, что вы наворотили?

— Не знаю, что такое пороховая бочка, но в целом ты прав. Пойми, если Кронос вырвется на свободу — этому миру, в том виде, к которому ты привык, конец. Титаны обязательно захотят вернуть все, как было. В те времена, когда люди больше походили на диких животных и одевались в шкуры.

Я открыл было рот, чтобы высказать все, что думаю о так называемых богах и их мудрости, но в этот момент земля под ногами ощутимо вздрогнула.

— У нас больше нет времени, Милан. Все уже