Шрифт:
Закладка:
Я встал с одного края небрежно помахивая скимитаром из стороны в сторону. Как дети помахивают палкой сбивая травинки в поле. Алонзо стоял с противоположного выслушивая напутствия и надменно усмехался глядя на меня. Он снял и камзол и жилетку, стоя в одной шелковой рубашке. С обнаженной, богато инструктированной шпагой. Не простой судя по всему, если судить по сочащейся силе из рукоятки. Руки унизаны перстнями, с такими камнями, продав который я бы смог жить лет двадцать спокойно. Надо признать выглядел он отлично: повыше меня на пол головы, как положено среди костеродных с длинными волосами заплетенными в мужской хвост на затылке, повязанными шелковой черной лентой. Белая шелковая рубашка сшитая судя по всему на заказ, сидела она на нем превосходно. Широкий кожаный ремень расшитый серебром с большой бляшкой на которой изображен фамильный герб. С начищенными сапогами. Весь такой чистенький и холеный. С длинной родословной из богатой семьи да еще и одаренный.
Прям идеальный портрет молодого костеродного.
Лицо его было гладким и чистым — ни единого шрама, царапины или хотя бы остаточной желтизны от синяка. Вполуха слушая болтовню о правилах поведения при дуэли я вдруг подумал, что этот парень, вероятно, ни разу в жизни не участвовал в драке и даже не сжимал кулак с намерением кого-нибудь ударить. За него это обычно делали другие, а он лишь стоял рядом да слушал возгласы с просьбами пощадить. И я ему позавидовал. В тех случаях, когда я позволял себе вглядеться в полуразрушенный туннель собственного недавнего прошлого, возникало впечатление, что я только и делал, что дрался.
А с другого конца стоял я, низенький и с виду худосочный. В темно серой, потёртой и несуразной одежде из грубой шерсти, на несколько размеров больше. С растрепанными отросшими волосами торчавшими во все стороны. Я не мылся уже несколько дней и это была реальная проблема, остальные парни мылись обычно все вместе черпая воду из нагретых бочек, обнаженные по пояс. По понятным причинам я не мог делать это вместе с ними, а отдельно для меня никто бы не стал греть воду, и теперь от меня несло потом на весь замок, а сальные, уже порядком отросшие волосы грязными патлами лезли в глаза. Вместо пояса обмотана в несколько слоев грубая толстая веревка, которую я иногда использовал в различных нуждах при обустройстве лагеря на ночевку. Стоптанные мягкие сапоги, в которых я пешком прошел пол континента. И самый просто скимитар с затёртой до блеска деревянной рукояткой. Но отлично сбалансированный и надежный как скала. Неоднократно выручавший меня в сотнях боев, закаленный чуть ли не в крови. Мы разительно отличались как день и ночь друг от друга.
Но сейчас это было не важно, он был столь же тупой, сколь и алчный. С мерзким избалованным характером. Он и ни малейшей мысли не пускал в голову, что такой как он должен считаться с кем-то еще, а тем более с кем-то вроде меня. Но проблема в том, что сейчас обертка не имела никакого значения, а начинкой мы отличались так же как и оберткой. Я молчал слушая его издевательские комментарии и насмешки его дружков. Мне было на это наплевать. Лишь молча кивнул, когда спросили все ли я понял. Я знал, что перед сном, я потащу это расфуфыренное тело вперед ногами волоча по полу в ледник.
В конце концов все правила были озвучены, и для порядка мастер спросил не желаем ли мы решить дело миром, а получив визгливый отказ Алонзо вместо гонга мастер лишь молча махнул рукой, мол начинайте. Он свирепо вытаращил глаза и выдвинул челюсть, скорчив очередную мерзкую гримасу широкими шагами двинулся ко мне, а я не спеша пошел к нему на встречу все так же размахивая своим мечом. Его учили стандартной стойке — Коппола первый куплет. В пол оборота корпусом к противнику, вторая рука держит дагу, ноги чуть согнуты в легком приседе.
Самая базовая техника. Без перчика, без изюминки. Он был прост, словно пресный куриный бульон.
Блок. Выпад. Уклонение. Удар. Я танцевал вышагивая по диагонали, со скучающим лицом и без малейшего интереса, давая ему возможность показать себя и сохранить хотя бы лицо. Как и ожидал, он ничего толком не умел, я мог его поймать на четвертом выпаде и закончить этот фарс. Франко хмурился, как и хмурились Рензо с Валессией. Карл с Кассианом просто молча следили за поединком. А вот Герман наоборот расплылся в улыбке. И что неожиданно улыбалась и Алисия. Вдоль ее прямой, подобно колоннам вокруг, спины струились густые черные волосы каскадом спускаясь к талии, а темные глаза были подведены сурьмой. Ее красивое лицо светилось от предвкушения расплываясь в чарующей улыбке, пока она наблюдала за дуэлью. Похоже этот Алонзо успел ей знатно поднасрать. И если с первых ударов меча она не выражала никаких эмоций кроме холодного презрения, то к концу первого куплета она прям светилась. А Франко хмурился и мрачнел напоминая одну из туч висящих над нами. Теперь уже каждый в зале понял, к чему все идет. Первый куплет закончился, и пошел уже второй. Если сначала из него просто перла надменная самоуверенность, то сейчас от нее не осталось и следа. Его раскрасневшееся в начале боя лицо побледнело, и он вспотел, покрывшись испариной. Он был даже бледным, и только в водянистых глазах расширенных от страха, как в следах дикого зверя на снегу, можно было прочесть намек на его чувства и мысли. Его затапливал страх. Полночь чуть ли не урчала от удовольствия. Уже было ясно, что мечник из него никудышный, он уже сломался, просто проведя всего минуту в дуэльном круге. Он был просто избалованным мальчиком, попавшим во взрослую жизнь и оказался совершенно к ней неготовым. Привыкшим, что остальные делают за него и все боятся его Рода.
Он мелко дрожал, его натурально колотило как будто он купался в мелкой воде и мимо него только что проплыл драк, рассекая поверхность воды спинным плавником. Да дружок, ты прав, я гребанный безжалостный драк и ты нырнул в мой темный омут. Мне было скучно, и я это отчетливо показывал лицом. И видя это он боялся еще больше, он уже четвертый раз бросал панические взгляды на скамейку на которой сидел мастер куря свою резную трубку. В надежде что мастер остановит поединок. Но это был бой насмерть, на котором он сам настоял. Визгливым голосом выкрикивая оскорбления и насмешки. А давать ему шанс я не собирался, таких сволочей как он нельзя оставлять за спиной. Он обязательно будет мстить, не столько за проигрыш в кругу, сколько за чувство страха, что сейчас его затопило. А мне уже хватает по уши одного мудака, что два года с завидным постоянством отправлял ко мне моих коллег. А значит пора приступать ко второму акту этой пьесы.
Мягкий подшаг и уклонение, блок, выпад и снова уклонение, я начал загонять его увеличив темп. Мышцы разогрелись, сердце мерно стучало разгоняя застоявшуюся кровь. Страха не было, лишь мрачная решимость. Клинки пели сталкиваясь и рассыпались искрами. Я даже не смотрел на него, я смотрел в глаза Франко, сражаясь с побелевшим словно полотно Алонзо, он понял в какой темный омут нырнул, и несомненно об этом теперь жалел. А Франко смотрел в ответ исподлобья, играя желваками и крепко сжав рукоять своей шпаги.
От страха Алонзо совсем перестал держать себя в руках, и теперь бездарно махал шпагой наотмашь. Поймав его на очередном взмахе отклонив спину и пропустив полоску стали под подбородком я отрубил ему кисть руки в которой он и держал шпагу. Он взвыл на одной тональности выронив свою дагу и схватившись второй рукой за изуродованный обрубок руки. Все. Бой фактически был закончен, он скинул оружие и больше не в состоянии был сражаться. Его мозг был оглушен болью и скован страхом. Но к его несчастью, это был еще не финал. Все так же пристально глядя в глаза Франко я с размаху рубанул его по шее, разрезая ему горло до кости. Кровь хлынула фонтаном и он захрипел обливаясь алым. Во всех бесчисленных мирах это был вызов. Я показательно убил его человека глядя ему в глаза и он меня понял. Алонзо
