знаю, что Чарли меня не видит.

– Это другое. То, что случилось со мной – с нами, – это другое.

– Да. Это сильно отличается, – упрекает меня ее обвиняющий голос. – То, что с нами произошло, – было ужасно. Невообразимо. Но ради всего святого, Пайпер! Родители умерли у него на глазах из-за поступка, который он совершил. Вот это полное дерьмо!

– Я не спорю, что то, что с ним произошло, – это ужасно, – говорю я. – Но у меня из-за этого не бегут мурашки по коже, когда я к нему прикасаюсь. Боюсь, что не вынесу, если он начнет на меня так смотреть… Ну, ты знаешь, после…

– Скажи это вслух, сестренка. После лучшего оргазма в твоей жизни, – смеется Чарли, разряжая обстановку.

Я чувствую, как краснею в своей темной комнате.

– Ну ладно, да. И единственного оргазма, в существовании которого я уверена и который я испытала в объятиях мужчины. Я не хочу все это испортить. Если я уеду, то не вынесу воспоминаний о том, что я была ему противна.

Тишина.

Я смотрю на телефон, чтобы убедиться, что связь не пропала.

– Чарли?

– Если?! – От вскрика Чарли я вздрагиваю. – Пайпс, ты сказала «если»! Ты подумываешь о том, чтобы переехать в Нью-Йорк?

От хохота я чуть не подавилась слюной.

– Что в этом такого смешного? – спрашивает она.

– Ничего, – отвечаю я. – Просто шутка для тех, кто в теме.

– М-м-м, значит, у вас уже появились шуточки для двоих? – смеется Чарли. – Подруга, да ты здорово втюрилась.

– Ничего подобного, – возражаю я, хотя и не вполне искренне. – И я не переезжаю в Нью-Йорк. Даже если бы я хотела переехать в Нью-Йорк, я бы этого не сделала. Я совсем не подхожу для того, чтобы переехать в Нью-Йорк. К тому же здесь нет тебя. Вместе от колыбели до могилы, помнишь?

– Во-первых, я не буду даже делать вид, что поняла, что ты только что сказала. Во-вторых, от колыбели до могилы не означает, что мы должны быть неразлучны, как сиамские близнецы. От колыбели до могилы может означать, что мы будем каждый день разговаривать по телефону, приезжать на знаменательные события и ездить вместе в отпадный отпуск. Ты моя лучшая подруга, Пайпер. Ты всегда будешь моей лучшей подругой. Где бы мы в итоге ни оказались.

– Я не переезжаю в Нью-Йорк, Чарли.

– Как скажешь. – Я почти чувствую, как она закатывает глаза. – Вернемся лучше к пикантным подробностям. Что случилось после того, как ты испытала лучший оргазм в своей жизни? Он тебя обнимал? Он хотел трахаться? Ты сказала спасибо? Всегда надо благодарить парня за то, что он дал тебе кончить, Пайпер.

Я смеюсь.

– Запомню на будущее. Мы ничего не делали, – отвечаю я. – Именно тогда я спросила его про шрам, и он сказал, что расскажет после того, как мы приведем себя в порядок.

– В порядок? В смысле, ты в своей обычной очаровательной манере пролила хренову тучу напитков?

– Ну ты и стерва, – дразню я ее. – Ну я не знаю, приведем себя в порядок. Ну ты знаешь… Я сходила в душ, а он переоделся.

– А зачем он переоделся? Он ожидал, что ты останешься на ночь?

– Нет, конечно. Он просто надел новую пару джинсов.

– Да неужели? А в чем он был до этого? – спрашивает Чарли.

– Не знаю, в другой паре джинсов, кажется. Слушай, к чему весь этот допрос с пристрастием?

– Значит, он сменил одну пару джинсов на другую? – Визги эхом отдаются в трубке, пронзая мой слух. – О боже, Пайпс! Парень кончил себе в штаны!

Я открываю рот от изумления.

– Не может быть, – с недоверием произношу я.

– Откуда ты знаешь? Ты же была занята своим собственным оргазмом. Может, ты просто не заметила, – хихикает она.

– О господи! Ты правда считаешь… э-э-э… я думала… Я к нему даже не притрагивалась… там.

В трубке раздается смех.

– Тебе еще так много предстоит узнать, моя юная ученица. Да, я правда так считаю. И я правда считаю, что это хорошо. Даже прекрасно. Лучше всего! Расскажи ему, Пайпер. Если ты хочешь, чтобы у тебя была хотя бы малейшая возможность на серьезные отношения с Мейсоном, ты должна ему рассказать.

Еще долго после окончания нашего разговора у меня в голове звучат слова Чарли.

У меня в голове звучат слова Мейсона. Я хочу, чтобы ты была только со мной. Всегда.

К краешку моего сердце подступает незнакомое мне чувство. Кажется, его называют надеждой.

Глава 22. Мейсон

Ее ладонь, лежащая в моей руке, теплая и уютная. Мы не размыкали рук на протяжении всего двухчасового фильма. Слава богу, что в кинотеатре темно, потому что от ритмичного движения ее мизинца по внешнему шву моих брюк, у меня все это время был весьма ощутимый стояк.

Даже когда она отпивает из бутылки с водой, которую я ей купил, она умудряется сделать это одной рукой, держа бутылку между коленей, чтобы открутить и закрутить крышку. Еще никогда я так не завидовал дурацкому кусочку пластика.

Черт!

Я вспоминаю, почему я вообще купил ей бутылку с водой. Я проливаю напитки нарочно.

Когда я размышляю о том, что стоит за этим признанием, мой стояк тут же сдувается. Я почти уверен, что могу себе представить, что случилось. И при мысли об этом у меня в животе все переворачивается. Мне стыдно быть частью целой половины человечества, которой вообще может прийти в голову мысль совершить нечто подобное.

– Чудесный фильм! – произносит Пайпер, и я вздрагиваю от ее голоса – но это прекрасно, потому что прогоняет мои неприятные мысли.

– Да, – соглашаюсь я. – Они меня одурачили. Я был уверен, что убийцей был брат этого парня.

– Я тоже. Обожаю, когда все оказывается не так, как я ожидала.

Я улыбаюсь и сжимаю ее руку:

– Рад это слышать от тебя.

Люди извиняются и проходят мимо нас, поэтому мы тоже встаем и присоединяемся к толпе на выходе из кинотеатра. Мы все еще обсуждаем фильм в фойе, когда наше внимание привлекает какой-то шум.

Охрана тащит мимо нас какого-то мужчину, а тот яростно сопротивляется.

– Я заплатил за чертов билет! Так же, как и все остальные! – кричит мужчина и пинает охранников, которые пытаются выставить его на улицу.

Потом он встречается взглядом со мной:

– Ты! – прозносит он.

Я привык к тому, что меня узнают на улице, это для меня не в новинку. Но он смотрит на меня не с привычным обожанием фаната. Он смотрит на меня с презрением. А его зрачки, сузившиеся до